На трибунах были заняты только первые несколько рядов, и мне хотелось бы знать, помешала ли сегодняшнему вечеру Выставка или, может, по таким временам цена билетов была просто непосильна, раз репортаж о бое можно бесплатно послушать по радио.

Какая бы тому ни была причина, но сложилось так явно не из-за того, что всех распугал Барни. Скорее наоборот, судя по ставкам предпочтение отдавали чемпиону, Канцонери, желая, чтобы он лишний раз подтвердил свой титул. Канцонери, без сомнения, был признанным лидером (ставки на фаворита шли 6 к 1), и сегодня здесь собралась, в основном, мужская толпа. От дыма сигарет и сигар над стадионом стоял туман, подсвеченный яркими белыми огнями. Видимо, все пребывали в полной уверенности, что боксеры раздуют дым до пламени. Господи, я так нервничал. Элиот это заметил.

– Сколько монет ты вложил в этот матч? – ухмыльнулся он.

– Сто долларов, – ответил я.

– На Барни?

– На галету, недоумок. А ты как думал?

– Думаю, что ты унесешь домой какие-нибудь бабки. Успокойся.

– Что, заметно?

– Слышу, как у тебя кости гремят, сын мой. Полегче, полегче.

– Просто я очень желаю ему победы, вот и все. Он этого заслуживает.

Элиот кивнул:

– Согласен. Твой приятель собирается на этом ринге всего через несколько минут завоевать титул чемпиона. И я думаю, что он сможет это сделать.

– А вот и тот, о ком я думал, – я незаметно показал пальцем.

– Твой закадычный друг Нитти? Ну конечно. Кто же еще? Канцонери поддерживает итальянская община.

– Нитти-сицилиец.

– Неважно. Парни из его команды – большие поклонники Канцонери.

– Он – их собственность?

Элиот передернул плечами:

– Вот этого не знаю. Скорее всего, национальная гордость.

– Я считал, что Нитти во Флориде.

– Он проводит там довольно много времени, это точно, Но у него еще одно дело в суде, и он вернулся.

– Смотри-ка, рядом с ним доктор Ронга, его тесть.

– Я слышал, он остановился у Ронги. Славно иметь под рукой доктора, когда выздоравливаешь после пулевых ран. А кто сидит чуть выше на другой стороне, видишь?

– Кто?

– Мэр Келли и его босс Нэш, а с ними навозная куча политиков-болтунов.

– Да что ты говоришь – я так взволнован, что сейчас наложу в штаны.

– Что ж, они-то, без сомнения, болеют за Барни. Келли назвал его «гордостью Чикаго и надеждой завтрашнего дня».

– Ну, тогда ладно. Тогда, пожалуй, пусть остаются.

Прозвучал гонг, объявивший об окончании предвари тельных боев.

Обошлось без нокаутов. Но у одного из боксеров было какое-то повреждение, у него текла кровь. По тому, как у меня обмирало в животе, можно было подумать, что это я должен следующим взобраться на ринг.

И вот через несколько минут диктор с подъемом завопил в микрофон:

– Дамы и господа, в красном углу ринга чемпион мира в легком весе Тони Канцонери.

Канцонери, темноволосый, круглолицый, шея, как у быка, литые плечи, усмехнулся публике, подняв над головой руки, как бы уже празднуя победу. А руки у него были нехилыми. И ударом он обладал сокрушительным. Это мнение разделяли Нитти, Ронга и воодушевленные телохранители.

– В синем углу – Барни Росс, его блестящий соперник...

Тысячи друзей Барни, находящиеся на стадионе, включая меня, пришли в неистовство. Может быть, здание и было заполнено только наполовину, но звук получился что надо. Он помахал толпе, застенчиво улыбаясь, почти со смущенным видом. Он поймал мой взгляд и кивнул.