– Ирина Николаевна! Вас просит зайти к себе главный режиссер. Пожалуйста, прямо сейчас, он сказал, что это очень срочно. Он у себя в кабинете, вас ждет. Не задерживайтесь, я отвечаю за вас головой.

– Хорошо, Стас, спасибо, конечно, сейчас зайду, – невозмутимо ответила Невельская и отправилась знакомиться с главным.

– Добро! Договорились! И не вздумай мне звонить, я занят, когда надо будет, сам тебя наберу.

Кинув телефон на стол, режиссер стал разглядывать актрису слишком пристально, не стесняясь, даже с неким подтекстом, смысл которого Ирине был пока непонятен.

Она отметила про себя, что он из той же породы, что и ее бывший муженек Игорь. Мужчина лет сорока, глаза, как буравчики, так и впиваются в человека, волосы зализанные, скоро начнет лысеть… Хотя по сравнению с вертлявым Игорем он более плотный и с животом… Мама говорит про таких – скользкий. Да, точно! Именно скользкий…

– Да уж, как же, как же… знаю, наслышан… Невельская… – проворчал мужчина и погрузился в чтение своих бумаг.

Ирина решила, что пора нарушить молчание, потому что пауза явно затянулась:

– Если я не вовремя зашла, то не проблема, назначьте удобное для вас время, я приду позже. Мне совсем не сложно.

– Ну как же я могу указывать на дверь самой Невельской? – театрально произнес Пронин. – Нет уж, давайте я брошу все свои срочные дела, чтобы уделить вам внимание. Будем знакомы: я новый главный режиссер театра Олег Эдуардович Пронин. Теперь вам предстоит со мной работать. – Главреж с удовольствием сделал ударение на словосочетании «со мной». – Сейчас вам необходимо пойти в литчасть и ознакомиться с расписанием репетиций и спектаклей. Да! И, пожалуйста, не опаздывайте на репетиции! Буду штрафовать беспощадно. Подпишите репертуарный лист. Все! – Господин Пронин снова погрузился в бумаги, более не обращая внимания на Невельскую.

– Я свободна? – спросила ошеломленная, но сохраняющая внешнее спокойствие Невельская.

– На сегодня вы свободны, не смею задерживать. Завтра общий сбор труппы, объявление об этом висит внизу. Поговорим, обсудим наши проблемы! – гаркнул раздраженный господин Пронин и с усердием принялся перебирать какие-то бумаги.

Ирина вышла из кабинета в полном замешательстве. Что это было? Она в театрально-киношной среде работает двадцать пять лет. Но вот так нагло с ней еще никто и никогда не разговаривал, даже когда она была студенткой. Штрафами пугает? Она заметила, что у нее трясутся руки. Так… Надо покурить. О, господи! Что происходит? Кто объяснит?

Она невольно вспомнила последний разговор со своим преподавателем актерского мастерства Борисом Владимировичем Чигринским, который состоялся перед отпуском. Уважаемый человек, прекрасный актер, педагог, профессор, как тонко, деликатно и уважительно отнесся он к ее проблемам, не проронил ни одного обидного слова. Вот что значит врожденная интеллигентность… И это несмотря на большую разницу в возрасте… А новый режиссер? Что он себе возомнил? И вообще, разве так можно разговаривать с людьми?

Ирина решительно направилась в буфет, вернее, в то отделение, которое работало для актеров чуть ли не постоянно. Там можно было и кофе выпить, и пирожок купить, и покурить, если не было лишних глаз… Это были владения буфетчицы Зои Михайловны. Завидев Невельскую, она распахнула широкие объятия и стала надвигаться на любимую актрису.

– Вы ж только подумайте! Это же дает бог кому такую красотищу! Дай поцелую, Ирина Николавна! Какая ты шикарная! Выглядишь, как будто тебя кто-то маленьким утюжком всю погладил! – сказала Зоя Михайловна и сама громогласно расхохоталась своей шутке.