Снова улыбнувшись, девушка предложила присоединить­ся к группе пожилых туристов — в основном из Америки и главным образом со Среднего Запада (если судить по акцен­там). Эта же девушка работала гидом, она проводила Остина и Завалу к пекарне.

—На кукурузе основывалась жизнь в Мексике, и тортильи были главной пищей на протяжении нескольких веков — как для аборигенов, так и для испанских поселенцев. — Она про­вела мужчин мимо жерновов, в которые ссыпалась кукуру­за. — Многие годы люди готовили тортильи в домашних ус­ловиях. Перемалывали кукурузные зерна в муку, смешивали ее с водой, раскатывали тесто и, порезав его на кусочки, прес­совали и запекали. С увеличением спроса на них в Мексике и особенно в Соединенных Штатах изготовление тортилий ста­ло более централизованным. Это позволило нам модернизи­ровать производственные цеха и заодно повысить эффектив­ность и качество гигиены.

Следуя за основной группой, Остин прошептал Завале:

—    Если мексиканские лепешки сбывают в Штатах, почему бы не перенести фабрику поближе к границе? Зачем готовить их здесь, а после перевозить по шоссе?

—    Хороший вопрос, — ответил напарник. — Бизнес цели­ком в руках группы людей со связями в правительстве. В этом деле крутятся миллиарды долларов. Но даже если есть при­чины размещать фабрику так далеко на юге, то почему на ска­ле с видом на океан? Место хорошо для роскошного отеля.

Группа прошла мимо тестомесильных машин, которые вы­давали по несколько сотен тортилий в минуту. У конвейер­ной ленты суетились рабочие в белоснежных халатах и цел­лофановых чепцах. Гид провела туристов в цех упаковки и отгрузки. В этот момент Остин приметил дверь с надписью на испанском.

—    Посторонним вход воспрещен? — спросил он у Завалы. Тот кивнул. — Ну все, я достаточно узнал о буррито и энчи­ладах. — Подойдя к двери, Остин толкнул ее — не заперто. — Осмотрюсь.

Глядя на могучее телосложение и ослепительно-белые во­лосы Курта, Завала отметил:

—    При всем моем уважении к твоим талантам шпиона ты не больно-то похож на здешнего работника. Я гораздо быстрее сольюсь с обстановкой, чем шляющийся по коридорам амбал- гринго.

«Завала прав», — решил Остин.

—    Ладно, флаг тебе в руки. Только поосторожнее. Встре­тимся в конце экскурсии. Если гид спросит, скажу, дескать, ты отлучился в уборную.

Подмигнув напарнику, Завала юркнул за дверь. Он был уверен, что природный шарм позволит ему выкрутиться из любой затруднительной ситуации. Завала даже придумал ле­генду, будто заблудился в поисках bапо. В конце длинного коридора без окон имелась одна-единственная дверь. Подойдя к ней, Завала прислушался — тихо. Взялся за ручку — запер­то. Он достал из кармана усовершенствованный швейцарский нож, за который и в тюрьму угодить недолго: вместо стан­дартных примочек в рукоятке прятались отмычки для боль­шинства обычных замков. Дверь поддалась с четвертой по­пытки. Открыв ее, Завала вошел в следующий коридор — уже с дверьми; все они были заперты, кроме одной — той, что ве­ла в раздевалку.

Завала мог бы вскрыть замки шкафчиков, но, взглянув на часы, понял: экскурсия скоро закончится. Найдя среди акку­ратно сложенных на полке халатов тот, что подходил по раз­меру, Завала накинул его. В шкафу с оборудованием нашел планшет и в таком виде вышел в коридор. С нескольких по­пыток вскрыл замок очередной двери и проник на платформу с видом на просторный цех. От платформы в разных направ­лениях расходились трапы, пронзающие сеть горизонтальных и вертикальных труб. Отовсюду слышался низкий гул меха­низмов.

Завала спустился на несколько ступенек.