В такой манере они говорили всегда, словно взаимная агрессивность была не более чем спаррингом, тогда как Брок полагал, что это настоящая дуэль ценою в жизнь. Дуэль, из которой один из них мог выйти победителем.

– Так чего ты звонишь, Бернард? – спросил Брок. – Мне говорили, что ночью люди спят.

– Кто убил Альфреда Уинзера? – вопрос Порлока последовал незамедлительно, Брок полагал, ухмылка так и не сползла с его лица. Брок вроде бы порылся в памяти.

– Уинзер. Альфред. Да, да. Согласно газетам, умер не от простуды. Я-то думал, что вы, парни, уже там, показываете местным, как полагается расследовать убийства.

– Так почему нас там нет, Нэт? Почему нас больше никто не любит?

– Бернард, мне платят не за то, что я фиксирую приходы и уходы достопочтенных господ из Скотланд– Ярда, – он по-прежнему видел перед собой ухмылку Порлока. – Придет день, если я до этого доживу, когда ты у меня сядешь за решетку, клянусь.

– Почему эти гомики из Форин оффис настояли, чтобы я сидел и ждал рапорта турецкой полиции, прежде чем заняться расследованием вплотную? Тут чувствуется чья-то рука, и мне представляется, что без тебя не обошлось, если, конечно, ты не занимался другими делами.

– Теперь ты меня удивляешь, Бернард. С какой стати простой таможенник, которому осталось два года до выхода в отставку, будет вмешиваться в работу правоохранительных органов?

– Отмывание денег – по твоей части, не так ли? Все знают, что с помощью «Сингла» отмывает деньги весь Дикий Восток. Об этом разве что не написано в «».

– И как это связано со случайным убийством мистера Альфреда Уинзера, Бернард? Боюсь, я не улавливаю хода твоих мыслей.

– Уинзер – не последний человек в «Сингле», так? Если ты сможешь выяснить, кто убил Уинзера, то, возможно, подцепишь и Тайгера. Я же вижу, как эта карта разыгрывается Уайтхоллом. – Порлок спародировал министра внутренних дел: – Пусть этим займется старина Нэт. Это дело как раз по его части.

Брок позволил себе паузу, чтобы воздать хвалу господу. «Бернард задергался, – подумал он. – Здесь и сейчас. Порлок бросился защищать своего работодателя, причем у всех на виду, под юпитерами рампы. Убирайся в тень! – мысленно приказал он Порлоку. – Если ты – преступник, то и веди себя соответственно, а не сиди рядом со мной на еженедельных совещаниях».

– Видишь ли, Бернард, я не гоняюсь за теми, кто отмывает деньги, – объяснил Брок. – В свое время я получил хороший урок и усвоил его. Я гоняюсь за их деньгами. Гонялся за одним давным– Давно, это правда. Натравил на него множество дорогих адвокатов и бухгалтеров, которые разве что не вывернули его наизнанку. А через пять лет, в течение которых мы потратили несколько миллионов фунтов, в суде он натянул мне нос и вышел оттуда свободным человеком. Мне сказали, что присяжные еще только учатся читать длинные слова. Спокойной тебе ночи, Бернард, и этой, и последующих.

Но Порлок еще не собирался ставить точку.

– Послушай, Нэт.

– Что еще?

– Давай встретимся. В одном маленьком клубе в . Очень милые люди, не только мужского пола. Я угощаю.

Брок чуть не рассмеялся.

– Ты как-то странно ставишь вопрос, Бернард.

– В смысле?

– Обычно преступники подкупают полицейских.

Друг друга они не подкупают, во всяком случае, там, где я служил.

Положив трубку, Брок открыл внушительного вида стенной сейф и достал большой в кожаном переплете ежедневник с его собственноручной надписью «ГИДРА», открыл на сегодняшнем числе и аккуратно записал: «1 ч.