– Но навел их ты.

– Нет, именно этого мы и не делали. Кто-то другой. Может, Орловы подумали, что Алфи их подставил. Конечно, это только догадки.

Лицо Оливера еще глубже утопает в руках, пока он продолжает консультироваться с внутренними демонами.

– Уинзер не предавал Орловых. Предал их я, – голос из могилы. – В Хитроу. Хобэн застрелил не того человека.

Злость Брока, когда она прорывалась наружу, пугала. Она возникла ниоткуда, внезапно и облепила лицо, как маска смерти.

– Никто их не предавал. Преступников не предают. Их ловят. Евгений Орлов – обыкновенный грузинский бандит. Такой же, как его слабоумный братец.

– Они не грузины. Просто им хочется жить в Грузии, – пробормотал Оливер. – И Михаил – не слабоумный. Другой, вот и все, – он подумал о Сэмми Уот-море.

– Тайгер отмывал деньги Орловых, а Уинзер с радостью в этом участвовал. Это не предательство, Оливер. Это торжество справедливости. Чего ты и хотел, если вспомнишь. Ты хотел, чтобы мир стал более честным. Этому мы и способствуем. Ничего не изменилось. Я никогда не обещал тебе, что это удастся сделать с помощью магических заклинаний. Ими справедливость не восстановишь.

– Ты обещал подождать… – По-прежнему из-под рук.

– Я ждал. Я обещал тебе год, а мне потребовалось четыре. Один, чтобы вывести тебя из игры. Второй, чтобы наладить контакты. Третий, чтобы убедить дам и господ Уайтхолла вытащить большой палец из задницы, четвертый, чтобы доказать им, что не все британские полицейские стоят на службе закона и не все британские чиновники – ангелы. За это время ты мог обосноваться в любой стране. Остался в Англии. Выбирал ты – не я. Все решения принимались тобой. Женитьба, дочь, ее фонд, страна проживания. Эти четыре года Евгений Орлов и его брат Михаил заваливали ту часть земли, которую мы называем свободным миром, грязными деньгами, до которых только могли дотянуться их руки. Делали их на героине для подростков, на чешском «» для миролюбивых ирландцев, на российских триггерных устройствах, без которых не создашь атомную бомбу для демократов со Среднего Востока. И Тайгер, твой отец, кредитовал их, отмывал их прибыли, готовил им светлое будущее. Не говоря о том, что обогащался сам. Ты уж извини, но за четыре года наше терпение начало иссякать.

– Ты обещал не трогать его.

– Я его и не трогал. И теперь не трогаю. Орловы – другое дело. И если бандиты начинают вышибать друг другу мозги и доносить друг на друга, в частности, о неких кораблях, направляющихся в Ливерпуль, я могу это только приветствовать. Я не люблю твоего отца, Оливер. Это моя работа. Я такой, какой есть. Я не изменился. Как и Тайгер.

– Как он?

Брок пренебрежительно рассмеялся.

– В глубоком шоке, как же еще? Безутешен, слезы льются рекой. Можешь прочитать об этом в пресс-релизах. Узнаешь, что Алфи Уинзер был его давнишним другом и собратом по оружию. Они плечом к плечу торили трудную дорогу и разделяли одни и те же идеи. Аминь. – Оливер ждал. – Он удрал, – без тени ехидства продолжил Брок. – Исчез с наших экранов. Нигде не звенит звонок, а мы начеку двадцать четыре часа в сутки. Через полчаса после того, как ему сообщили о смерти Уинзера, он вышел из офиса, заехал домой, вышел оттуда, и с того момента о нем ни слуха ни духа. Идет шестой день, а он не позвонил, не отправил факс, не воспользовался электронной почтой, даже не прислал открытки. В жизни Тайгера это беспрецедентный случай. Один день без его телефонных звонков – национальная катастрофа. Шесть – это апокалипсис. Сотрудники как могут прикрывают его, ищут по всем известным курортам, где он любил бывать, там, где он никогда не бывал, прилагают все силы к тому, чтобы не допустить утечки информации, после которой разверзнется ад.