Но главной причиной была Мэрил Рохан, дочь старика. Пять лет назад Рохан прозрачно намекнул ученику на то, что у него подрастает дочь на выданье. Отчего-то старику тогда не терпелось посватать ее именно за своего помощника. Мэрил принадлежала к той же касте, что и он, и была дочерью Гильдмастера. К тому же они были представителями одного поколения – Одиннадцатым родом с начал Поселения.

Но в то время Мэрил походила на неказистого подростка с мальчишескими замашками, и Склар Хаст не торопился под венец. Как и большая часть населения плотов, Мэрил была грамотной – то есть могла читать и распознавать сигналы с маяков, но при этом она умела еще и читать письмена Первых. Склара Хаста, преданного световой азбуке фонарщиков, очарованного ее изяществом и осмысленностью, раздражали эти загадочные каракули. Как-то раз он стал допытываться, что привлекает ее в этих значках.

– Я хочу прочитать Мемориумы от начала до конца, – спокойно ответила она. – И вообще собираюсь в будущем стать Писцом.

Склар Хаст не отрицал, что каждый человек имеет право стремиться к исполнению своих мечтаний, но все же был озадачен.

– Но зачем? Те же Аналекты из Мемориумов каждый день передаются сигналами с маяка. Причем там в них излагается сама суть, не то что в этих запутанных крючках.

Мэрил Рохан рассмеялась – совсем как ее отец над невежественным учеником.

– Но как раз эта многозначность и привлекает меня! В ней и заключено все значение Мемориумов. Именно нелепости, противоречия, намеки – они и составляют самую суть. Мне интересно, что кроется в них – и за ними!

– За ними кроется то, что первые поселенцы были мужчинами и женщинами, совершенно сбитыми с толку, оказавшись в новом и незнакомом им мире.

– Поэтому я и хочу как следует изучить Мемориумы – чтобы наконец разобраться, что там у них происходило.

Сопоставляя одну нелепость с другой, чтобы понять все остальные недоразумения. Я просто не могу поверить, что человек, старавшийся передать память на века, умышленно делал записи запутанными и невразумительными. Возможно, они только кажутся нам такими.

Склар Хаст пожал плечами:

– Вообще-то, твой папаша считает, что тебя пора опробовать. Если хочешь, приходи ко мне на плот, в любое время, хоть завтра утром я отпущу Корали Возель.

Мэрил Рохан досадливо надула губы:

– Мой отец торопится выдать меня замуж, но я вовсе не спешу выскочить за первого встречного. Благодарю, Склар Хаст, я не нуждаюсь в пробах. Так что Корали может пожить у тебя еще с неделю. Или месяц, а то и год. Можешь не торопиться выгонять ее.

– Ну, как знаешь, – отвечал Склар Хаст. – Да и все равно это будет напрасная трата времени, потому что у нас с тобой нет единства душ.

Вскоре после этого разговора Мэрил Рохан покинула плот Спокойствия, собравшись поступать в Академию Писцов Четырехлистника. Склар Хаст понятия не имел, передала ли Мэрил отцу этот разговор, но их отношения с тех пор остыли.

В надлежащее время Мэрил Рохан вернулась домой со списками Мемориумов, переписанными собственной рукой – что и составляло суть обучения в Академии Писцов. За несколько лет, проведенных в Академии, она совершенно переменилась – ее нельзя было узнать. Она стала серьезнее, как-то похудела и осунулась, стала намного сдержаннее выражать свои мысли и мнения и вообще изменилась к лучшему. Теперь она превратилась из девочки-переростка в настоящую красавицу, хотя прежние замашки все же давали о себе знать. Склар Хаст предлагал опробовать ее еще дважды. В первый раз она ответила категорическим отказом, во второй же – что случилось через пару дней после первого сообщила, что Семм Войдервег собирается сделать ей предложение без пробы.

Склар Хаст принял эту новость как совершенно невероятную, возмутительную и неприемлемую.