Следователя, оказалось, зовут Виктором. Он пришел ко мне домой, чтобы сообщить, что дело закрыто и в полиции мне делать нечего. И если бы я туда пришел, стал вещи показывать, опять бы завертелись формальные протоколы и прочая ерунда. В общем, стало понятно, что благодаря Виктору я от проблем с ДТП был избавлен. Я показал одежду того мужика, и Копайко предложил ее выбросить, чтобы заразы какой не подхватить. А про книжку он тоже сказал, что она слишком новая, чтобы быть ценной, хотя и бумага, и обложка странные. Ну, я предположил, что в Израиле могут какие-нибудь древние технологии печати для рекламы использовать. Копайко покачал головой, что, мол, это не иврит, там закорючки другие. Может, африкаанс какой-нибудь или, там, тамильский. И сказал, пусть книга будет мне компенсацией за вывороченную фару. Тут я вспомнил, что у меня алиби, и показал ролик с камеры наблюдения. Копайко удивился моей находчивости. Но поздно, дело уже закрыто. Я предложил по такому случаю выпить. Я вообще не пью, но почему бы и не отметить. У меня была бутылка хорошего коньяка.

– Только вы уж извините, у меня одинаковых бокалов нет, – пришлось мне признаться.

– Ну, во-первых, не надо мне выкать, мы с тобой практически ровесники, а во-вторых, я считаю, что главное, чтобы было, что налить в бокал, а не то, насколько они одинаковые, – улыбнулся Копайко.

В общем, мы обмыли завершение дела, потом знакомство, потом выяснили, что у Бутусова стихи лучше, чем у Кормильцева, не такие, конечно, складные, но образность сильнее. Потом я показал Виктору мою гордость – пулемет Дегтярева, который мог стрелять очередями строительными патронами. Когда я притащил пулемет из кладовки, Копайко сначала помрачнел, но я показал чек из магазина «Парабеллум» и успокоил его.

– Я не понимаю, ты же в армии служил, – поморщился Виктор, – а все тянет на военные игрушки? Я вот в пограничных служил, настрелялся на всю жизнь.

– Я люблю оружие не для пострелять, а как произведение искусства, – не согласился я. – Тем более что стрелять из этого ПД и не собираюсь. Вернее, он переделан под строительный патрон, так что стреляй, не стреляй – ничего, кроме грохота, не будет.

– Я вообще не очень понимаю такого увлечения, тем более у тебя такая работа, археология! Вот где тайны мира!

Пришлось мне ему объяснить, кем я работаю в том институте и почему я там оказался. Копайко никак не ожидал такой истории. Я ему рассказал о теории палеоконтакта, о Чарльзе Гой Форте, о Казанцеве, о фон Денникене, ну и о том, как всеми силами стараются этот вопрос обойти современные ученые. Виктор, оказывается, вообще никогда не слышал о таких вещах. Нет, конечно, он видел по телевизору фигуры из Наски, знал о скульптурах на острове Пасхи, но как-то совершенно не связывал это с инопланетянами или с предтечами. Под коньячок Виктору идея очень понравилась. Я ему даже записал старый фильм «Назад в будущее». На ту же флешку, где было видео с камеры наблюдения. Он обещал посмотреть и вернуть на днях. Потом мы допили коньяк, я ему показал, как починил фару, и мы попрощались. В общем, у меня появился хороший новый приятель.

Копайко неожиданно пришел ко мне через несколько дней. Он даже не позвонил заранее. Сказал, что принес флешку. И еще принес пива. Под яичницу оно было как раз. Но Виктор был какой-то нервный, словно на работе неприятности. Я так и спросил:

– Что, небось у тебя там кровавое убийство и горы трупов?

– Не совсем. Ерунда какая-то. – Он поставил пустую кружку на стол и взял в руки кусочек хлеба.