Курт Воннегут. Синяя борода
Автобиография Рабо Карабекяна (1916‑1988) Посвящаю свою книгу Цирцее Берман. Что тут еще пояснять? Р.К.
ОТ АВТОРА
Это роман, но это и трюк, вымышленная автобиография. Не надо воспринимать книгу как серьезную историю абстрактного экспрессионизма, первого значительного направления живописи, зародившегося в Соединенных Штатах Америки. Это история того, как я воспринимаю разные вещи. Не более того. Рабо Карабекяна никогда не существовало, равно как Терри Китчена, Цирцеи Берман, Пола Шлезингера, Дэна Грегори, Эдит Тафт, Мерили Кемп и всех остальных персонажей этой книги. Что касается реально существовавших, притом знаменитых людей, которые мною упомянуты, то я не заставил их делать ничего такого, чего они не сделали бы, попав в подобные обстоятельства. Позвольте заметить, что многое в книге – реакция на непомерные цены, которые в уходящем столетии платили за произведения искусства. Фантастическая концентрация банкнот дала возможность некоторым людям и организациям материально стимулировать кое‑какие человеческие шалости с неуместной и потому огорчительной серьезностью. Я имею в виду не только детскую мазню, выдаваемую за искусство, но и прочие ребяческие забавы – когда взрослые, как дети, носятся, прыгают или мяч гоняют. Или пляшут. Или распевают песни. Мы для того и существуем, чтобы помочь друг другу справиться со всем этим, как это ни назови. Доктор Марк Воннегут (из письма автору, 1985 г.)
1
Поставив точку в своем жизнеописании, я счел благоразумным бегло пройтись по написанному обратным ходом, и, вернувшись к началу, к моей, так сказать, входной двери, приношу извинения прибывающим гостям: «Я обещал вам автобиографию, но кое‑что пошло не так, пока я ее стряпал. В результате биография оказалась еще и дневником минувшего беспокойного лета! Но если понадобится, можно в любой момент послать за пиццей. Входите же, входите».
* * *
Я – бывший американский художник Рабо Карабекян, человек с одним глазом. Я родился в Сан‑Игнасио, штат Калифорния, в 1916 году в семье эмигрантов. За эту автобиографию я принимаюсь спустя семьдесят один год. Для непосвященных в древние тайны арифметики: сейчас, стало быть, 1987 год. Я не родился циклопом. Левого глаза я лишился незадолго до конца второй мировой войны в Люксембурге, командуя взводом саперов, которые – вот любопытно! – в гражданской жизни были художниками разных направлений. Вообще‑то мы занимались маскировкой, но в то время пришлось сражаться за свою жизнь как самой обычной пехоте. Взвод сформировали сплошь из художников, поскольку кому‑то из армейских пришло в голову, что по части маскировки художники – то, что надо. И правильно: мы были то, что надо! То, что надо! Как мы дурили немцев нашими мистификациями. Они и понять не могли, что для них представляет опасность в нашем расположении, а что нет. Да к тому же нам и жить позволялось как художникам, чихать мы хотели на форму да на всякие эти военные ритуалы. Нас никогда не включали в обычное войсковое соединение, такое, как дивизия или там даже корпус. Приказы нам отдавал непосредственно Главный штаб Объединенных экспедиционных сил, который приписывал нас то одному генералу, то другому, а они уже были наслышаны о том, как мы противника сбиваем с толку. Генерал этот ненадолго становился нашим патроном, снисходительно держался, почти всегда восторгаясь нами, и в конце концов испытывал признательность. И мы были нарасхват. Поскольку в армию я записался и стал лейтенантом за два года до вступления Соединенных Штатов в войну, то к концу ее должен бы бы получить звание подполковника, не меньше. Но, дослужившись до капитана, я сам отказался от повышений – не хотел расставаться со своей славной семьей из тридцати шести человек. |
