– Она слишком плохо рассчитывает; скорее, чем она думает, кончится здесь ее довольство. Я сейчас получил сведения, что она затеяла слишком рискованную для себя игру. Ты видел арапа, с которым я разговаривал?

– Да, и, признаюсь, удивился, каким образом ты владеешь арабским языком?

– Арабским языком я вовсе не владею, а меня этот арап научил нескольким фразам, которыми мы перекидываемся с ним на людях для отвода глаз.

– Он принадлежит к нашим? По крайней мере, как я мог заметить, он понял мой знак и ответил на него.

– Да, он принадлежит к нашим, и вместе с тем иезуиты считают его своим, и благодаря ему, то есть по его рекомендации, меня взяли сюда. Это – придворный арап Мустафа.

– Тот самый, к которому посылал тебя маркиз?

– Тот самый!

– А как же маркиз? Он не узнал тебя переодетым в его слугу, арапа?

– Он видел меня в моем настоящем виде мельком, да и то находясь в полусознательном состоянии, так что не мог запомнить, да и разница слишком велика.

– Ну, а Станислав? – продолжал расспрашивать приятеля Елчанинов.

– Ну, где тому узнать меня! Он слишком прост для этого! Ты от меня вернешься к Альбусу? Так скажи ему, что за меня опасаться нечего, а леди Гариссон, вероятно, сегодня же окончит свое здешнее поприще, и участие ее в затеянной интриге будет прекращено.

– Я не могу понять, в чем собственно состоит эта интрига? Вот уже сколько времени приходится мне ходить около нее, а саму суть не могу распознать.

– Неужели? Репутация леди Гариссон как сирены установилась прочно; да и, надо ей отдать должное, она оригинально красива и умеет пользоваться своей красотой. Ну, так вот, ее и избрали, как орудие влияния. Все предусмотрено. Для этого и богатая яхта снаряжена, и сделаны фальшивые документы для красивой польки, дающие ей имя леди Гариссон.

– На кого же должна влиять она?

– Ну, об этом догадайся сам!

– Ну, хорошо, – сказал Елчанинов, – положим, я догадался, на кого тут был сделан весь этот расчет, но ведь это план слишком смелый и грандиозный.

– Люди, задумавшие такой план, судят не по-нашему, не по-русски, а по-своему, по-европейски, у них слишком много было таких примеров у себя дома; они по себе судят и о России.

– Но неужели отцы иезуиты так богаты, что могут идти на расходы по роскошной яхте и обставлять с такой пышностью свою авантюристку? Ведь это стоит немалых денег!

– Иезуиты богаты сами по себе, но тут не одни они замешаны: отцы иезуита слишком расчетливый народ, чтобы тратить свои деньги на неверное предприятие. Будь этот план вполне безошибочен, они нисколько не задумались бы израсходовать и еще большую сумму.

– В том-то и дело, что у нас им мало шансов на успех, – заметил Елчанинов.

– Оттого-то я тебе и говорю, что они никогда не были одни!

– А кто же стоит за ними? У частного лица не может быть достаточно средств.

– Какое тут частное лицо! Подымай выше!

– Что же, иностранное правительство?

– Да, человек, ставший теперь во главе иностранного правительства, которому нужна поддержка России против Германии и Англии.

– Значит, это французы?

– Да, французы, то есть Наполеон Бонапарт, ставший теперь первым консулом французской республики.

– Неужели он рассчитывает на поддержку России? Ведь это тот самый новоявленный военный гений, выделившийся своими талантами при осаде Тулона?

– Это говорит только в его пользу.

– Под его начальством совершена экспедиция в Египет!

– И это только служит к вящей его славе.