— Пит? — позвала она. — Пит!

Перекинув ноги через край кровати, она встала. Она должна была немедленно сообщить Бобби о том, что ей удалось вспомнить. Протянув руку, она зажгла свет. И в ужасе замерла на месте. Дверцы шкафчика были распахнуты, и на ковре валялись обломки вывороченных ящиков вперемешку с ее одеждой. Платья были изрезаны на полосы ножницами или длинным ножом. Блузки распороты; джинсы и брюки разорваны на части.

Прижав ладонь ко рту, она попятилась при виде этого кошмарного зрелища. Почувствовав, что ее ноги уперлись в кровать, она резко развернулась.

Свет настольной лампы заливал простыни. Слева Дайна увидела легкую примятость на том месте, где она спала, а чуть сбоку от нее какой-то бледный, скомканный предмет. Не думая, что делает, она наклонилась, чтобы получше разглядеть его, и ее чуть не стошнило от сильного, резкого мужского запаха. Чтобы удостовериться, она притронулась к этой вещи.

— Боже мой! — выдохнула она. Перед ней лежали ее собственные омерзительно воняющие шелковые трусы, отяжелевшие от лужицы остывающей спермы.

Она бросилась к телефону и громко застонала. В трубке стояла мертвая тишина.

Отшвырнув от себя аппарат, она развернулась. Черное пятно на месте распахнутой двери, ведущей в коридор, показалось ей развернутой пастью страшного чудовища. Трясущимися и влажными от пота руками она перерыла всю одежду и нашла-таки уцелевшую пару джинсов. Наспех натянув их, она умудрилась отыскать и оставшуюся нетронутой футболку. Одевшись, она вышла в коридор. На полпути в гостиную она остановилась. Едва дыша, она старалась уловить хоть малейший признак присутствия Найджела — Найджела, вне всяких сомнений! — в доме.

Вокруг стояла необычайная тишина. Страх обострил ее чувства, так что Дайна вдруг стала воспринимать множество малейших звуков, на которые прежде не обращала внимания: легкое поскрипывание досок, сухой скрежет ветки о стену дома снаружи, сонное гудение холодильника в баре в дальнем конце гостиной.

В эти мгновения, когда она стояла, согнувшись в три погибели у стены коридора, упершись в нее ладонями, оставлявшими влажные пятна, тихие, такие обыденные звуки пугающе преобразились. Мысленно она видела темное лицо, прячущееся в тени, оружие, зажатое в напряженной руке, мускулистую фигуру охотника, подстерегающего свою добычу — ее. Она вспомнила о кусочке цветного шелка, оскорбительно, непристойно брошенного возле нее, пока она спала, и дрожь прошла по ее телу. Ей показалось, что воздух всколыхнулся от ужаса.

Она всматривалась в непроглядный мрак гостиной, точно желая, чтобы охотник вышел оттуда. «В этом доме столько места, — подумала она. — Столько комнат, в которых можно затаиться. Где же Пит?» Она знала, что не сможет долго оставаться в такой позе. Судороги начнут сводить ее мышцы, и тогда она окажется вообще бессильной предпринять что-либо. Она должна была встать, и методично одну за другой обшарить все комнаты или — бросить все и уйти. Сейчас же. Подняться и бежать. Третьего выхода не существовало.

Ей было нужно раздобыть оружие, а для этого следовало пробраться на кухню. Рубенс не держал дома оружия, однако там на кухне имелся набор больших разделочных ножей, висевших на стене возле микроволновой печи. Но в начале ей следовало проверить, все ли телефоны в доме были выведены из строя. Ближайший аппарат находился в гостиной в ящике коктейльного столика.

Дайна снова напрягла зрение, вглядываясь в темноту перед собой. Ничего. Она надолго задержала дыхание, прислушиваясь. Ничего, кроме гулких ударов ее собственного сердца.

Она глубоко вздохнула, собираясь с духом, быстро прошла до конца коридора и зажгла свет в гостиной и снаружи в бассейне, огромном саду и над кортами. В эти минуты свет стал для нее такой же физиологической потребностью, как вода и пища.