Стоя у окна и глядя на залитую солнцем равнину, Шазвин чувствовала, что ей и ее народу в скором времени угрожает гибель. На своем веку она не раз сталкивалась со смертью. Ее царство лежало на пересечении торговых путей, что позволяло контролировать территории, лежащие к югу, к востоку и к западу. Кочевники уже успели опустошить земли на западе. На протяжении сотен миль не осталось ничего, кроме развалин, трупов и зловония, которое источала смерть. Шазвин окинула взглядом свое царство, которое пока было изобильным и мирным, и ветер донес до ее ноздрей запах пожаров и трупов. Кочевники окружали ее с юга, где уже гибли в огне города и царства. На востоке, высоко в горах, еще осталось несколько небольших безопасных лощин — как долго они останутся такими? По ту сторону Больших гор тоже бесчинствовали кочевники, убивая и грабя мирное население. Ее страна выжила лишь благодаря тому, что находилась на небольшом плато среди скалистых гор. Кочевники с равнин не любили горные хребты, скалы и крепости — они привыкли жить на равнинах, и на высоте у них кружилась голова. Поэтому они решили оставить царство Шазвин на потом.

Население ее страны составляло пятьсот тысяч человек. Здесь всегда царили довольство, порядок и гармония. Шазвин всегда считала, что удостоилась Божьего благословения, поскольку в период ее правления не случалось никаких бед, которые, как ей было хорошо известно, рано или поздно начинаются в любом государстве. Однако за последнее время количество ее подданных увеличилось втрое. Мужчины, женщины, дети, убежавшие от кочевников, просили Шазвин предоставить им убежище. Она не отказывала никому. Там, где раньше жило десять человек, теперь было тридцать. Все дома, вплоть до самой крохотной лачуги, были битком набиты беженцами, земли которых были опустошены и сожжены. Еды не хватало. Вода в ключах и колодцах иссякла. На рынках и улицах города наступила тишина. Как часто она стояла здесь раньше, любуясь своим народом, но теперь казалось, что его жизнь прекратилась. Не было слышно ни криков торговцев, ни песен, ни смеха. Все вокруг замерло в ожидании смерти.

Внезапно со стороны западных ворот города послышались стук и крики. Царица обернулась, ожидая увидеть кочевников, которые карабкаются на высокие стены. Но ничего подобного пока не случилось. В ее покои вбежал гонец. Он был бледен и задыхался.

— У западных ворот беженцы — около десяти тысяч. Они пришли просить помощи Вашего Величества.

Царица ответила не сразу. Она подумала, что решение, которое ей предстоит принять, будет расплатой за годы спокойствия и счастья. Ей ни разу не приходилось делать столь тяжкий выбор. Шазвин хотела сказать, что не откроет ворота, потому что, если население города вырастет еще на десять тысяч, ему грозит голод… Оставшихся запасов продовольствия хватит ровно на неделю, а значит, ее долг…

Но я заставила ее сказать:

— Впусти предводителя этих людей. И запри ворота, чтобы остальные пока не входили.

— Они умирают от голода и жажды, — возразил гонец.

— Дай беженцам немного воды и пищи, чтобы они могли подкрепиться.

Он выбежал, и вскоре в покои вошел молодой человек. Судя по всему, еще недавно он был красив, силен и полон жизни, но теперь черты его изможденного лица заострились, а сам он с трудом держался на ногах. Чтобы не упасть, юноша оперся рукой о пеструю арку у входа. Видя его состояние, царица Шазвин наполнила чашу водой, подошла к нему и поднесла воду к его губам. Предводитель беженцев глотнул живительной влаги, посмотрел ей в глаза и сказал:

— Смилуйся над нами, великая царица.

Это Назар, догадалась я. Я знала, что это он, хотя внешне мой друг стал совсем другим. Решения царицы теперь контролировала я, сирианка, а полчище грубых и жестоких тварей, готовых уничтожать все на своем пути, шло на нас под предводительством канопианца.

— Среди нас есть ученые, мудрецы, поэты, географы, те, кого Аллах спас от смерти ради будущего.