И все же я должна отметить, что это невольное сравнение не доставило мне удовольствия, и несколько минут я мучительно размышляла об экзистенциальной проблеме.

Вдалеке от города, там, где заканчивались сельскохозяйственные угодья, начинались рудники. Здесь широко применялись самые разные полезные ископаемые. На рудниках высились такие же зловещие строения. Из Гракконкранпатла вниз по горному склону вела идеально прямая мощеная дорога — темно-серая полоса, прорезающая густой лес. Казалось, ее построили безумцы. Они не учитывали рельеф местности, не обращая внимания ни на подъемы и спуски, ни на горы и пропасти. Дорога не огибала горы, а прорезала их насквозь. Ущелье шириной в несколько миль было засыпано булыжником, и дорога была проложена по этой насыпи. Казалось, какой-то ополоумевший тиран отдал приказ: «Проложите дорогу, которая ведет прямо к океану!»

Позднее я узнала, что все произошло именно так. Сотни тысяч рабов погибли, строя эту дорогу.

Из своего корабля я видела длинные вереницы вьючных животных, груженных рыбой, которые тянулись в город с морского побережья. К основной дороге на всем ее протяжении примыкали дороги поменьше, тоже идеально прямые, по которым в город везли сельскохозяйственную продукцию и полезные ископаемые.

Мне предстояло решить, как преподнести себя обитателям Гракконкранпатла.

Мой опыт общения с подобными культурами был весьма скуден. Разумеется, те или иные разновидности «религий» встречались повсеместно. Но на Роанде — и в этом была виновата Шаммат — получили широкое распространение теократии, то есть общества, социальная структура которых определялась религиозной иерархией. Духовенство было всемогущим — оно правило государством, передавая власть по наследству, и держало в подчинении рабов.

Основной бедой Гракконкранпатла был цинизм духовенства.

Жрецов было не запугать с помощью «религии» — они не боялись своих божеств. Изучая отчеты о церемониях и обрядах, я пришла к выводу, что поскольку по меркам Роанды они правили достаточно долго, более тысячи лет передавая власть из поколения в поколение, вполне вероятно, что эти люди и вправду верили в свои отвратительные измышления.

В основе «религии» Гракконкранпатла лежала практика ритуальных убийств. Помимо того что я считала этот обычай варварским, он всегда поражал меня как крайне невыгодный экономически. Для населения необходимо создать такие условия, чтобы оно могло воспроизводить себя, поставляя государству трудовые ресурсы. Иначе обществу придется покорять более слабые культуры, чтобы обеспечить приток рабов.

Огромное количество несчастных созданий непрерывно «приносилось в жертву», и это делалось самым отвратительным методом. У живой жертвы вырезали сердце. Так продолжалось веками. Узнав об этом, я долго размышляла о природе подчиненных классов и рас, которые можно заставить верить или покоряться.

Читая про этот обычай, я задумалась о его происхождении. И здесь мне на помощь пришли воспоминания о встречах с Канопусом и донесения наших агентов. Канопус всегда и везде старался нейтрализовать влияние Шаммат, смягчая природное стремление «принести в жертву сердце». Я пришла к выводу, что в процессе вырождения Роанды, о котором так красноречиво рассуждал Назар, это экспрессивное выражение стало восприниматься буквально. Если это так, подумала я, значит, за долгое время, которое прошло с тех пор, как я была здесь в последний раз, эта планета еще больше приблизилась к первобытному состоянию.

Мне подумалось, что в культуре, которая тяготеет к убийству, я тоже могу стать жертвой, но постаралась отбросить эту мысль — ведь в донесениях наших агентов говорилось, что в жертву приносили провинившихся рабов или пленников из других племен. Иными словами, я не годилась на роль жертвы. Опасные ситуации в нашей жизни были чрезвычайно редки, и я, как и прочие представители администрации Сириуса, привыкла считать себя чуть ли не бессмертной! Поэтому я спокойно и бесстрашно шагнула навстречу самой большой опасности в своей жизни.