Эван смотрит на пейзаж за окном.

– Полагаю, да.

– Уклончивые ответы – это не ответы, Эван.

– Да, я понял. – Мальчик переводит взгляд на свои руки, покрытые следами уколов. – Будут еще тренировки? С тем парнем?

– С ним и с другими. Ни при каких обстоятельствах ты не должен называть им свое имя. Они будут знать тебя как Сироту Х.

– «Х» – буква или цифра десять?

Джеку, похоже, нравится этот вопрос.

– Буква.

– Значит, до меня было еще двадцать три человека?

– Да.

– А что будет, когда у вас закончатся буквы?

Джек смеется. Эван впервые слышит, как он смеется. У Джека громкий грудной смех.

– Тогда, думаю, им придется использовать цифры.

Машина проезжает мимо трейлера: какая-то семья выбралась за город на уик-энд.

– В твоей жизни будет лишь один инструктор за раз. Я же всегда буду рядом. Как сегодня.

– Да, но мне никогда не удастся справиться с болью, как тому парню.

Джек задумчиво хмурится. Затем произносит:

– Тебе и не придется этого делать. Тебе нужно лишь вести себя лучше, чем в прошлый раз. – Он поворачивает голову. – Знаешь, какие слова главные в мире?

Эван растерянно смотрит на него.

– В следующий раз, – говорит Джек.

Эвану это не кажется убедительным.

– Ты же читал «Одиссею», верно? – спрашивает Джек.

– Нет.

– Скоро мы это исправим, – произносит Джек с неодобрением. А потом добавляет: – Одиссей не так ловко управляется с мечом, как Ахилл. Не так хорош с луком, как Аполлон. Не так быстр, как Гермес. На самом деле он ни в чем не является лучшим. Но в целом? В целом ему нет равных. Хитроумный Одиссей. – Взгляд Джека движется от одного зеркала заднего вида к другому. – Твоя задача – узнать понемногу от каждого человека, которому известно все о немногом.

Так и проходили последующие годы жизни Эвана.

Рукопашному бою его учил японец, который все время, даже в момент сокрушительной атаки, оставался настолько спокойным, что это бесило. Не было ни поясов, ни додзе, ни белых кимоно – это были уличные боевые искусства, вобравшие в себя лучшее. В пропахшем по́том гараже Джека мир Эвана перевернулся после первого же боя, когда на него разом обрушились все бойцы мира. За ударом ногой из муай-тай следует тычок в глаз из вин-чунь, заставляющий Эвана пошатнуться. Прежде чем он успевает восстановить равновесие, его настигает удар открытой ладонью в ухо из индонезийского пенчак силат, от которого у него начинает звенеть в голове. Наполовину ослепленный, Эван отшатывается, но учитель настигает его ударом локтя из филиппинского кали, совмещенным с локтевым захватом руки. Мальчик падает на пол, сраженный мудростью четырех культур, объединившихся ради раздачи тумаков.

Эван даже не знает, что у него болит сильнее.

Он вытирает кровь с губ.

– Этот парень никогда не выходит из себя?

Джек, сидящий в углу на пляжном шезлонге, отрывает взгляд от книги Видала «Линкольн».

– Ему это и не нужно.

Эван наклоняет голову и сплевывает кровь в ладонь.

– В следующий раз, – говорит Джек, поднимаясь, чтобы идти в дом.

Вечерами они сидят в кабинете, где зеленые стены заставлены возвышающимися до потолка книжными полками. Здесь они занимаются тем, что Джек называет «изучение местности и культур».