Говорили, говорили, что ходит Сухолапый за людьми, что за следом одиночным не раз видели и след Сухолапого. Ходит за спиной и вперед забегает. А зачем?

Ладно, хватит мне 6егать. Теперь уж я не сдвинусь с места. Буду ждать у костра.

Сухолапый шел за мной и вперед зобегал. Он ненавидел меня. Не только Туголукова, а всех вообще, любого человека. И меня. Он вперед забегал и ждал темноты.

Прижавшись к елке спиной, я глядел на костер. Он горел мелко, жалобно. Синие и желтенькие язычки лизали мокрые сучья, и несуразный дым стелился над маленьким огнем.

- Яблоко! - вспомнил я. - Что ж я его таскаю целый день2

Я достал из кармана яблоко. Это была крепкая скуластая антоновка, с зеленцой.

Никогда в жизни я не был особенным любителем яблок. Я знаю людей, которые только и думают, как бы яблочка куснуть, а я к ним спокоен. По случаю купил полмешка и день за днем - яблоко по яблоку - выбирал свои полмешка. Говорят, если каждый день съедать по яблоку, будешь потом когданибудь очень здоров.

Я куснул яблоко и услышал невдалеке - скрлллл... - так скрипит надломленное дерево - скрлллл...

Скрип заглох, и я задумался - куснуть ли еще разок, и снова скрлллллл...

Бог мой, неужели скрллл?..

Скирлы, скирлы? На липовой ноге?

Скрипи, моя нога,

Скрипи, липовая.

И вода-то спит,

И земля-то спит,

И по селам спят,

По деревням спят...

- Сходи, старик, сходи по дрова.

И пошел старик по дрова.

А навстречу - меднедь.

- Давай, старик, бороться.

Стал медведь старика ломать, а старик взял да и отрубил ему топором лапу.

Напугался медведь, что старик его всего порубит, и убежал в лес.

А старик принес медвежью лапу домой.

- Сварим, старуха, суп.

Содрали они с лапы кожу и сварили суп.

А медведь надумался и сделал себе липовую ногу.

Пошел в деревню.

Скрипи, моя нога, скрипи, липовая...

Напугались старик и старуха и спрятались под черные рубахи.

Спрятались под черные рубахи.

16

... А когда вернулся - его уже не было.

На дне оврага снова послышался треск, и я увидел, как человек с яблоком в клрмане сквозь кусты продирается ко мне. Я отошел, а он вдруг начал ломать ветки, резать ножом березу. Потом появился дым.

Ветра не было, и дым передавался по каплям, мельчайшим каплям, которые пронизали воздух. Не люблю мокрый воздух. Вроде и дышишь и пьешь.

Снова заныла лапа, не от дыма, конечно, а сама по себе, и все это вместе - мокрый снег и сырой дым, боль в лапе - раздразнили меня.

Не ожидал я этого дыма. Человек с яблоком в кармане редко раскладывал костер - и то на опушке или у реки, а в глубине-то леса кому нужен огонь? Наверно, это огонь против меня.

А я не боюсь огня. Конечно, неприятно, если тебе в морду сунут горящую головешку. Но попробуй-ка сунь. Это еще надо успеть сунуть мне в морду горящую головешку.

В несколько прыжков приблизился я к костру, да зацепился случайно за скрипящую осину. Давно уже упала она и держалась на ветках сосны. Под ветром они раскачивались вдвоем - сосна и осина - мертвая и живая, терлись боками, и нудный такой, тоскливый звук раздавался в лесу.

Мне этот звук приятен. Я бы давно вывернул и сосну и осину, если бы мне не нравился звук. И лапа ноет, и осина скрипит - это как-то связано.

Я зацепился - и заскрипела осина. Раньше я не думал, что можно так дернуть ствол - и осина заскрипит. Я думал, это может только ветер.

Я попробовал еще раз, дернул - и она заскрипела.

Зря я так скрипел - ясно ведь, что ветра нет, и все-таки я еще поскрипел немного.

Потом осторожно пошел к огню.

Огонь был слабый, а дым огромный. йногда за дымом уа-жъ не мелькало пламени.

Человек с яблоком в кармане стоял, прижавшись спиной к елке.