— Но это эльфийка! — проигнорировала новость Вика.

— Ты так говоришь, словно это преступление. Эльфийка — тоже человек!

Поздно понял, как двусмысленно звучит моя последняя фраза. Чую, меня сейчас из флаера высадят посреди леса.

— Мне почему-то кажется, что я разговариваю с совершенно другим Строгановым, — насмешливо хмыкнула Виктория, — ты сильно изменился, Кирилл. Не так давно ты презирал нелюдей.

— Значит, ты просто меня плохо знала, — парировал я. Твою мать, за шкирку меня взяли конкретно! Я и подумать не мог, что прежний хозяин тела был такой сволочью.

— Возможно, возможно, — улыбнулась девушка, — в любом случае новый Кирилл мне нравится гораздо больше. Ты должен знать, что я очень терпимо отношусь к нечеловеческим расам. И мы несколько раз спорили по этому поводу…

А вот это весьма приятно слышать.

— А как насчет твоих аристократических подруг?

— А с чего это вдруг тебе стали интересны мои подруги? — подозрительно спросила Вика.

— Ну на вечеринке этой вдруг ляпну что-нибудь, а там кто-то окажется оголтелым сторонником классового неравенства, — осторожно заметил. — То есть ксенофобом, если говорить проще.

— Ты действительно изменился, — покачала головой Виктория, — раньше тебя не интересовала репутация… не переживай. В приличной компании не принято распространяться на подобные темы. Лично мои подруги не поддерживают издевательства над нелюдями. Ну, может, кроме Голицыной. Вот насчет нее я не знаю. Мы вообще не так давно с ней познакомились.

Вика подрезала какого-то копченого на зеленом флаере и выдала непечатаемую тираду, выравнивая «каддик». Поправив прическу, девушка продолжила, как ни в чем не бывало:

— Большая часть моих подруг не признает тех же самых эльфов или, например, гномов ровней людям, но вот принятые в их отношении законы они считают чрезмерно жестокими. Однако сразу предупреждаю: мы летим на вечеринку, где могут быть непримиримые сторонники расовых законов. Так что лучше просто не поднимай сам эти темы, и все будет нормально.

— Не очень то и хотелось, — пожал я плечами и откинулся на спинку кресла.

Больно мне надо чужие проблемы поднимать, со своими бы разобраться. Я так и не рассказал Вике про нападение у ТЦ.

Тем временем мы добрались до поместья Голицыных. На стоянке помимо нашего флаера расположилось еще с десяток хромированных обтекаемых красавцев. Я помог Вике выбраться, и мы направились по аккуратной дорожке между заботливо подстриженного зеленого газона к небольшому сияющему дворцу.

До этого я видел его только издали. Вблизи он оказался еще красивее. Бело-голубой красавец с колоннами, построенный в этаком псевдо античном стиле. Дворец весь сверкал огнями, несмотря на то, что на улице был день. Из приоткрытых окон доносилась приятная музыка. Чопорные слуги в ливреях проводили нас с Викой внутрь, где нас встречала Голицына собственной персоной в компании уже знакомого мне Ивана Ломоносова.

— Кирилл, рада видеть! — Хозяйка дома окинула меня веселым взглядом .— О, наш уникум, — коротко заметил Ломоносов, пожимая мне руку. — Твой заклятый друг Оболенский уже здесь. Между прочим, спрашивал о тебе.

— Иван, — строго посмотрела на него Елена, — он вообще-то не о нем спрашивал, а о Вике! И я уже предупредила князя Оболенского. Найдется, кому его выпроводить, если он слишком увлечется.

— Ладно-ладно! — шутливо поднял руки Иван.

— Проходите, — вновь улыбнулась Голицына.

Мы направились следом за ней и, пройдя несколько комнат, расположенных анфиладой, оказались в просторном зале. Внутреннее убранство было довольно странным.