— Погодите, погодите! — Рудаков отмахнулся, словно отгонял назойливую муху. — Вы, американцы, так нетерпеливы. Лихтеры заняты и должны быть реквизированы правительством. Они должны...

— Конечно, — голос Лабаржа был твердым. — Но здесь начальник вы. Власть у вас. Вы можете приказать.

Рудаков заупрямился.

— Вначале обед, потом мы поговорим.

Понимая, что дальнейшие споры по этому поводу бесполезны, Жан пожал плечами.

— Как хотите... но мы должны выйти из гавани завтра к утру.

— Завтра? — Рудаков немедленно стал подозрительным. — Вы торопитесь? — Он пролистал некоторые бумаги на своем письменном столе. — Вы говорили с графом Ротчевым в Сан-Франциско. А встречались ли вы с бароном Зинновием?

Лабарж нахмурился, словно припоминая.

— Вы имеете в виде этого странного молодого офицера? Того, что одет в красивенький белый костюмчик?

При таком описании Рудаков побледнел от ужаса.

— Человек, о котором вы говорите, — он эмоционально пожал плечами, — барон Поль Зинновий из Императорского Военно-морского флота!

— Кажется, он так и сказал. Но разве не он попал в какую-то передрягу в Санкт Перербурге? Надо же, такой молодой человек!

Рудаков избегал взгляда Лабаржа. Он был обеспокоен, как никогда. Этот чертов американец знал слишком много. До него, до Рудакова, доходили кое-какие слухи о Зинновие, но ему не нравилось о них думать. Даже у обесчесченного представителя знати оставались в столице друзья на высоких постах, и случись там какая-нибудь перетасовка, можно было сказать наверняка, что барон окажется на самом верху в благодарность за помощь своим хозяевам.

Однако губернатор не хотел нести отвественность за то, что отказался от груза пшеницы, который мог спасти Ситку от голода. Колония слишком зависела от внешних поставок, к тому же у некоторыхе горожан, таких, как купец Басх, например, тоже были влиятельные знакомые.

Пообещав вернуться к обеду, Лабарж вышел из замка.

— Патовая ситуация, — сказал он Бену Турку, который остался его ждать, — но если подумать, мы сможемнайти способ разгрузиться к завтрашнему утру.

— В твоеи распоряжении может оказаться целая неделя, — без особой надежды произнес Турк. — Во Фриско всякое может случиться всякое.

Лабарж не был так уверен. Зинновий, несомненно, отплыл на Ситку сразу после «Саксвиханны», однако шхуна потеряла некоторое время, грузя пшеницу в устье Колумбии, в Портленде.

Граф Ротчев мог оттянуть отправление, потому что не желал оказаться в руках своих врагов, но он и не был человеком, который может забыть о своем долге, поэтому раньше или позже Ротчев и Зинновий должны появиться в Ситке. Послав Турка на причал с запиской для Коля, Жан прошелся по немногим улицам города. Темнокожие женщины-индеанки, красочно выглядевшие в своих национальных костюмах, собрались на улицах, каждая со своим пустячком на продажу, и каждая шла той гордой походкой, которая и привлекала в них русских. Индейцы-тинглиты были сильным физически, воинственным, умным народом, который ни в коем случае не считал, что потерпел поражение во время колонизации Аляски. Они стерли с лица земли первое русское поселение в Ситке в 1802 году и верили, что при возможности смогут сделать это еще раз.

Постояв перед зданием клуба, посторенным для служащих Русско-Американской компании, Жан подождал, пока двое пьяных и явно ищущих ссоры «промышленников», качаясь, не пройдут мимо него. Шин Бойар стоял напротив и был готов при случае вмешаться.

Он подошел к Лабаржу и, не глядя на него, тихо произнес:

— Ты поднял шум, капитан.