Жан возвратился к вороту и в течение часа мерно ходил вокруг. Когда его сменил Коль, он снова пошел проверять натяжку тросов и блоков. А также, на всякий случай, велел вырезать два прочных и длинных шеста. С их помощью он надеялся «перевалить» шхуну. Правда, он никогда не видел, «переваливают» ли такие большие корабли, но мальчиком не раз наблюдал, как на реке таким образом переправляют через пороги тяжело груженые баржи.

Тем не менее, когда шхуна доберется до дальнего конца просеки, ее нужно будет мягко спустить в воду. В уме он уже рассчитал таблицу приливов. Приливы и отливы чередовались через короткие промежутки времени, и это играло на руку Жану. Если туман продержится еще несколько часов, им удастся «перевалить» «Сасквиханну» через перешеек, если нет...

У костров собрались небольшие группы людей, чтобы получить свою порцию чая и тепла. Дважды Жан открывал бутылки с ромом и щедро разбавлял им кофе и чай. Весь день после полудня Катлеч сидел возле костра со своей кружкой кофе с ромом и вдруг неожиданно взглянул на Лабаржа, который, едва не падая от изнеможения, подошел к костру.

— Туман уйти, — сказал Катлеч. — Туман скоро уйти.

Жан взглянул на Коля, и лица их посерьезнели. Индейцы великолепно предсказывали погоду; если Катлеч прав, значит, их время подходит к концу. Он послал сообщение матросам, дежурящим у орудия, чтобы они приготовились к неожиданностям, затем велел принести винтовки из оружейного склада шхуны и роздал их, чтобы оружие всегда находилось под рукой.

Несмотря на усталость, люди стали трудиться с удвоенной энергией. Залив на другом конце просеки означал для них свободу; быть пойманными здесь означало смерть или еще хуже: сибирские лагеря. Тинглиты, исполненные своей вековой ненавистью к русским, работали на вороте с энтузиазмом. Это была медленная, до боли медленная работа, но шхуна шла вперед, и вода залива находилась уже совсем недалеко.

Но туман истончался...

Жан поглядел вверх и увидел звезду... затем еще одну... и еще...

— Поуп, — сказал он, — возьми нашего артиллериста, Гэнта и Турка и смени тех, что у орудия. Не рискуй понапрасну, но постарайся повредить патрульный корабль как можно серьезней. — Он в задумчивости помолчал. — Подождите, пока он не подойдет совсем близко, Поуп, и ради Бога, нанесите ему хороший удар.

Через час туман исчез и опустилась темнота. Матросы снова зажгли факелы и перенесли тяжелые блоки, выбрали и пометили деревья, за которые будут цепляться тросы. Переноска блоков теперь, когда работа была уже знакома, заняла меньше времени. Люди снова заняли места у ворота. Шхуна вновь двинулась вперед.

Взяв винтовку, Лабарж направился в сторону Тенаки. Рядом с ним шла Елена. Завернувшись в шубу, чтобы согреться от пронизывающего холода ночи, она не отставала от Жана, в ней не замечалось усталости, которую она должна была чувствовать.

— Мы сможем спустить шхуну в воду до рассвета?

— Если выдержат люди. Они почти на пределе. Как они работают, я не могу представить, а индейцы вообще никогда так не работают.

Полозья сломались, их переставили, чтобы не вырезать новые. Вокруг почти ничто не говорило о том, что здесь происходило: только срубленные кусты и примятая земля. Стоя рядом, они молча смотрели на темную воду залива. Кроме мягкого наката волн не было слышно ни звука, над ними распростерлось широкое, испещренное звездами небо. Шум работы — скрип блоков, стонущий звук обшивки шхуны и редкие крики мужчин — казались совсем далекими, они и были далекими.