– Я выполнил ваше распоряжение, – напомнил я, снял темные очки и, сделав над собой определенное усилие, посмотрел собеседнику в глаза. – Инспектор, ограбление банка – это серьезно.

– Да ну? – скептически поморщился Роберт Уайт, но моя уверенность его все же зацепила. Налившиеся свечением глаза потускнели и вновь стали бесцветно-серыми. – Рассказывай! – махнул он рукой.

– Думаю, готовится подкоп под Банкирский дом Витштейна.

– Думаешь? С чего бы это тебя осенило?

Я в двух словах описал увиденное в иудейском квартале, а когда инспектор впал в глубокую задумчивость, обернулся и подозвал подавальщицу. Время было обеденное, и хозяину теперь помогали несколько шустрых девиц.

– Суббота… – пробормотал Роберт Уайт. – Ортодоксальному иудею нельзя работать в субботу, так? Но ведь он и не работал? Или открыть и закрыть ворота – это уже работа? А если там просто делают ремонт?

– Чтоб иудей привлек рабочих со стороны? – фыркнул я, наполняя стакан из выставленного на стол кувшина с лимонадом. – Да его потом заклюют! Нет, думаю, этот иудей не из общины.

– Опять думаешь, – скривился Уайт.

– Татуировка, – напомнил я. – На правой кисти у него была наколота змея. Или длинная рыба, точно не разобрал.

– И что с того?

– Ортодоксальный иудей никогда не пометит себя татуировкой. «И царапин по умершим не делайте на теле вашем, и наколотой надписи не делайте на себе».

Инспектор уставился на меня с нескрываемым удивлением.

– Ты так хорошо разбираешься в Торе?

– Нет, просто разбираюсь в татуировках.

– Даже если это так, откуда уверенность, что целью является банк?

– А какие варианты? С одной стороны – бакалейная лавка, с другой – мастерская сапожника. Банк – точно напротив.

Роберт Уайт допил портвейн и гаркнул во всю глотку, перекрывая царивший в заведении гомон:

– Джимми!

Рыжий поспешно поднялся из-за углового стола и подошел к нам.

– Да, инспектор? – тягуче произнес он, оправляя мундир. Был констебль в легком подпитии, но на ногах держался уверенно и не шатался.

– Садись! – приказал ему Роберт Уайт и спросил: – Никто не болтал в последнее время о налете на банк?

– Нет, тишина, – мотнул головой констебль после недолгих раздумий.

– А что скажешь о высоком сутулом иудее с татуировкой то ли угря, то ли змеи на правой кисти?

На этот раз Джимми ответил без запинки:

– Ури Кац по прозвищу Вьюн. Получил пять лет каменоломен за взлом кассы, мог уже освободиться.

– Вот как? – удивился инспектор и приказал: – Разузнай о нем, Джимми. И хватит пить, похоже, у нас появились планы на вечер…

Я воспользовался паузой и принялся хлебать томатный суп, соленый и горячий.

Правил экипажем Джимми; он запалил керосиновую лампу, но та не столько освещала дорогу, сколько обозначала нас в ночной тьме. Иначе запросто могли столкнуться с кем-нибудь или затоптать вывалившегося под копыта лошадей пьяницу.