Всеобщее оцепенение длилось не более секунды. Потом огромная толпа рекой хлынула по лестницам, из тоннелей, из всех дверей. Люди бежали, толкались, пихались, спеша скорее оказаться в безопасности на дальнем конце скаковой дорожки.

В барах валялись опрокинутые и разбитые в спешке бокалы. Очереди к тотализатору растаяли, точно по волшебству, и кассиры бросились следом. Распорядители оставляли свою ложу на самом верху трибун с достоинством, но быстро. Корреспонденты из ложи прессы бросились вниз рысцой, даже не задержавшись, чтобы позвонить в свои газеты. Редакторы в Сити могут и обождать полчасика. А бомба ждать не станет!

В здании ипподрома находились тысячи людей, но оно опустело меньше чем за пять минут. Внутри задержались очень немногие, и одним из них был Кевин Коудор-Джонс. Храбрости ему было не занимать, и майор счел своим долгом остаться на боевом посту.

Немногочисленная группка полицейских мало-помалу собралась у весовой. Каждый скрывал свой вполне естественный страх под маской уверенности. «Небось опять ложная тревога», — говорили они друг другу. Подобные сообщения всегда оказываются ложными. Ну, или почти всегда. Полицейский офицер взял на себя организацию поисков и посоветовал штатскому Коудор-Джонсу удалиться в безопасное место.

— Нет-нет! — сказал Коудор-Джонс. — Вы ищите бомбу, а я посмотрю, все ли вышли.

Он улыбнулся немного озабоченно — и решительно нырнул в весовую.

«Так, тут все чисто», — подумал он, заглянув в жокейскую душевую. В судейской ложе тоже никого, в комнате, где проявляются снимки фотофиниша, никого… Кухня, бойлерная, тотализатор, кабинеты, кладовые… Майор обегал здание за зданием. Он наизусть знал все укромные уголки, где мог застрять какой-нибудь глухой служащий или напившийся зритель.

Людей он не нашел. Бомбы тоже. Слегка запыхавшись, он вернулся на площадку перед весовой и стал дожидаться отчета полицейских, которые работали медленнее.

А блуждавший по ипподрому Трикси Уилкокс воплощал в жизнь свою гениальную, но плохо продуманную идею. Он, посмеиваясь, вспоминал, как изображал ирландца — пожалуй, из него вышел бы недурной актер! — и бегал по барам, набивая огромный пустой футляр от бинокля добычей. «Удивительно, как небрежны бывают люди в панике!» — хихикал он про себя.

Дважды он столкнулся с полисменами.

— Там все чисто, офицер! — уверенно заявлял он, указывая туда, откуда только что вышел.

Полицейские оба раза окидывали небрежным взглядом коричневую шляпу, темный костюм и галстук в тон и принимали его за одного из служащих ипподрома.

И только оранжевые носки его подвели. Второй полисмен обернулся ему вслед, нахмурился, увидав апельсиновые полоски, мелькавшие из-под брюк, и неторопливо двинулся за ним.

— Эй!.. — окликнул он.

Трикси обернулся, увидел надвигающегося на него блюстителя порядка, не выдержал и задал стрекача. Да, Трикси Уилкокс был не слишком умен.

В четыре часа дня Коудор-Джонс передал по трансляции новое объявление:

— По всей видимости, сообщение о бомбе оказалось очередной ложной тревогой. Все могут занять свои места.

Публика хлынула обратно и первым делом устремилась в бары. Барменши вернулись за стойки и издали многоголосый вопль ужаса.

— Нас обокрали!

— Кто-то спер всю выручку!

— И чаевые выгребли!

В здании тотализатора кассиры застыли в шоке. Большая часть денег, полученных перед главной скачкой дня, попросту исчезла!

Анджелиза Ледвилл, не веря собственным глазам, уставилась на распотрошенную кассу. Бледная, дрожащая, она присоединилась к хору голосов:

— Деньги исчезли!

Коудор-Джонс принимал все новые доклады с видом полного отчаяния. Конечно, во время всеобщего поспешного исхода двери никто не запирал.