Грохнул взрыв. Посыпались стекла. Спустя несколько секунд из окна потянулись клубы черного дыма.

Старший прошел к „Форду“, кивнув на ходу остальным:

— Поехали.

Иномарка и „Жигули“ медленно проползли через поселок. В зеркальце старший увидел косолапо бегущую через дорогу пожилую круглую цыганку. За ней спешили две дочери и хозяин. Этот поспешал сутулясь, словно под обстрелом. Старший усмехнулся жестко.

Сквозь щели в занавесках за машинами следили десятки пар глаз. Последний раз „Форд“ и „Жигули“ проявились под одиноким фонарем, словно рыбы, вынырнувшие из черной глубины океана. Секунда — и они вновь растворились во тьме.

— Скажу откровенно, мне очень не нравится то, что происходит в городе.

Манила придвинул Мало-старшему хрустальную пепельницу, потеребил мочку уха. Получилось вполне аристократично. Манила всегда держался с достоинством, крайне вежливо, феней пользовался лишь в случае крайней необходимости, носил шикарные костюмы, запонки, галстуки закалывал булавкой — словом, выглядел „на миллион“. Если его что-то раздражало — как выражался сам Манила: „когда в туфле застревал камешек“, — он не повышал голос, не выказывал нервозности, а просто мял мочку уха. Как сейчас.

Мало-старший — громадный, одышливый, выглядящий ровнехонько на свои пятьдесят с небольшим — являл собой противдположность Маниле. Костюмы на нем сидели не слишком приглядно, да и запихивать собственное необъятное тело в „тройку“ ему становилось день ото дня все сложнее. Потому даже в костюме Мало-старший, известный под погонялом Кроха, выглядел так, будто его долго и с усердием валяли по полу сельского амбара.

Третьим в компании был мужчина средних лет. Он изо всех сил старался соответствовать рангу собеседников, но даже самый неопытный психолог тут же понял бы: ни Маниле, ни Крохе этот человек не в уровень. Погоняло у человека было Ляпа, и стоял он во главе небольшой бригады, имеющей свои куски на окраине. Сейчас Ляпа то и дело переводил взгляд с Манилы на Кроху и обратно, словно ожидая, какое решение они примут.

Встреча проходила в одном из люксовских номеров мотеля „Царь-град“, принадлежащего структуре Манилы. Мотель слыл местом спокойным и безопасным. Он никогда не спал, сюда съезжались поиграть в казино, на автоматах или на бильярде, попариться в сауне, потанцевать, посидеть в баре или поужинать в ресторане. Здесь всегда можно было встретить как проезжих водителей, так и местных горожан, причем не из последних. Словом, „Царь-град“ всегда был многолюдным. Даже если бы нагрянули незваные гости в лице ментов или конкурентов, они еще не успели бы пересечь холл, а Манила уже об этом узнал бы и успел бы предпринять необходимые меры безопасности. Ляпа не ждал подвоха с этой стороны. Он боялся не гостей, а хозяев. „Стрелку“ ему забили серьезную, по понятиям. Разговор велся реальный, с конкретными предъявами, на которые, если уж откровенно, ответить Ляпе было совершенно нечего.

— Мне не нравится происходящее в городе, — повторил Манила, наблюдая за тем, как Кроха давит окурок в пепельнице. — Твои люди, Ляпа, продают наркоту. Не могу сказать, что нам это очень нравится, но мы понимаем: раз в городе есть наркоманы, значит, торговать „дурью“ все равно будут. Потому мы не возражали, когда ты взял эту сферу бизнеса под свой контроль. Ни разу за все время мы не сказали тебе ни слова, не наезжали, не пытались выторговать долю для себя. Ведь так? Или я что-то забыл?

Манила внимательно посмотрел на Ляпу. Глаза у него были серыми, но теплыми. В них не таилось угрозы или зла, но… не стоило недооценивать Манилу. Если бы возникла насущная необходимость, он убил бы Ляпу так же просто, как таракана.