Вдруг Грэм заметил, что выражение лица матери резко изменилось. У нее был такой изумленный вид, как если бы Диллон залез на стол и начал танцевать голышом. Она выпрямилась и посмотрела на Диллона.

— Беру свои слова обратно.

Голос тоже звучал необычно, словно она хватила глоток неразбавленного виски. На щеках появился румянец. Она тяжело дышала, как будто после занятий аэробикой. Мама и Диллон смотрели друг на друга даже после того, как он медленно убрал руку с ее шеи. Когда они наконец опустили глаза, Диллон начал намазывать масло на кукурузный початок. Мама была какой-то растерянной. Она смотрела в свою тарелку и перебирала в руках серебряные нож с вилкой, словно никогда их прежде не видела и не знала, что с ними делать.

Грэм улыбнулся про себя. Если он не круглый дурак, то его мама и Диллон влюблены друг в друга.

— Для Паркеров, безусловно, сон. А вот для Патчеттов — скорее кошмар. Они бежали в панике.

— Да, я уж могу напугать людей до смерти, — засмеялась Джейд.

— Ты можешь. У меня от страха во рту пересохло в тот вечер, когда ты вытащила меня из тюрьмы.

— Я? Это у тебя была густая борода и мрачный взгляд.

— Но хозяйкой положения была ты. После смерти Дебры я жил, как придется. Твое хладнокровие и знание дела напугали меня. Как ты думаешь, почему я вел себя грубо?

— Был уверен в своем неотразимом обаянии.

Криво улыбаясь, Диллон покачал головой.

— Это был страх в чистом виде.

Джейд окинула взглядом свой сад. Лунный свет отбрасывал на траву густые тени от деревьев. Звенели цикады. Легкий ветерок доносил запах моря.

— Жаль, что моя мать не знает того, что произошло сегодня. — В ее голосе не было горечи, лишь сожаление.

— Я никогда не слышал, чтобы ты говорила о своих родителях. Что с ними?

— Ты еще пожалеешь, что спросил. — Джейд рассказала ему о своих сложных отношениях с матерью, о самоубийстве отца, и как по-разному оно подействовало на них обеих. Диллон был потрясен, узнав, что Велта считала Джейд отчасти виноватой в насилии.

— Нет, я прав, что спросил, — сказал он, когда она закончила рассказ. — И рад, что все это узнал. Также рад, что не имел счастья познакомиться с твоей матерью.

— Всю жизнь мне хотелось, чтобы она меня любила. Но этого так и не произошло. Она была несчастлива, что я появилась на свет. И так продолжалось всю жизнь.

— Когда она обо всем узнает, то, наверное, будет завидовать тебе, Джейд. И даже если она никогда не признается, будет уважать тебя.

— Может быть. Можно завоевать уважение, когда тебе тридцать, но не в тринадцать лет. Или даже в восемнадцать. Я никогда не была такой, какой она хотела меня видеть.

— Какой?

— Жеманной красоткой с Юга, которая бы сделала удачную партию. В Пальметто это означало поймать на удочку Нила Патчетта.

Диллон выругался.

— Мои цели были настолько далеки от всего этого, что она не только не понимала, но даже и не видела их.

— Что бы она сейчас ни делала, она не может не понимать, что была не права. Возможно, и раскаивается в том, что сделала.

— Жаль, что я не могу повидать ее и поговорить. Не хочу, чтобы она извинялась передо мной. Мне хочется, чтобы она увидела, как мы с Грэмом живем. Интересно, нашла ли она что-то или кого-то, кто бы сделал ее счастливой.

— Ты говоришь так, будто простила ее.

Джейд задумалась над словом «простила». Затем решила, что оно не очень подходит. Ее мать уже в какой-то другой жизни.