– Хотите сказать, что вы велели выкрасть это письмо из дома Маркуса, а его самого убить на тот случай, если Уикхэм успел ознакомиться с его содержанием?

Трент улыбнулся:

– Правильно. Конечно, тогда я не был уверен в этом. Но, судя по всему, он действительно прочитал письмо, иначе нас с вами здесь не было бы. Меня сбивает с толку одно: откуда он знал о вашем существовании? Вы ведь так тщательно законспирированы, что правду о вас знают считанные люди. Даже в армии. Я горжусь тем, что отношусь к немногим посвященным.

– Маркус был моим двоюродным братом. Наши матери – сестры. Мы оба выросли на Цейлоне. Мой отец был военным, а его отец – графом. В юности наши пути разошлись, но мы все время поддерживали связь. Неужели вы думали, что я не отомщу вам за его смерть?

– Вот оно, – удовлетворенно сказал Трент. – В цепи ваших рассуждений было слабое звено. Как всегда. Вы надеялись, что я приму вас за Уикхэма, пережившего покушение и прибывшего в Лондон, не так ли? И думали, что я нападу на вас без предварительной проверки?

– Надежда всегда есть.

– И последний вопрос. Кто меня выдал?

– Вы сами. – Ник нехорошо улыбнулся. – Вам не следовало угрожать Габриэлле. Это была ваша роковая ошибка.

Трент засмеялся, а затем осмотрелся по сторонам.

– Должен сказать, что наше знакомство доставило мне большое удовольствие. Но, увы, мне пора. Знаете, я приходил сюда не за Габби. Я собирался убить вас. Но она – мой приз. Мэтью обещал ее мне много лет назад, а я всегда прихожу за своим добром.

Он начал пятиться, увлекая за собой Габби. Молодая женщина вцепилась в его руку, пытаясь высвободиться, но тщетно. Она задыхалась; дуло пистолета больно упиралось в ее висок. Несмотря на холод, она вспотела от страха за себя и за Ника.

Габби боялась, что время для бесед закончилось.

Оружие было только у Трента; едва ли он собирался оставлять их в живых. Она догадывалась, что Трент хочет увести Ника подальше от дома, а потом застрелить его. Сердце безудержно колотилось; она хватала ртом воздух и спотыкалась на каждом шагу, пытаясь замедлить отступление Трента, но он оказался удивительно сильным.

Если Ник и понимал замысел Трента, то не подавал виду. Он шел за ними шаг в шаг, старался держаться к Габби как можно ближе и сосредоточил внимание на ее похитителе. В лунном свете его лицо казалось совершенно бесстрастным. Глаза Ника, превратившиеся в кусочки черного льда, не отрывались от лица герцога.

– Знаете, Трент, вам не уйти. Двор окружен. – Голос Ника звучал почти любезно. Трент хмыкнул.

– Не морочьте мне голову.

– Я говорю совершенно серьезно. Со вчерашнего утра за вами установлена слежка. По ту сторону ограды вас ждет дюжина моих людей.

– Сильно сомневаюсь, майор.

– Отпустите Габриэллу, и тогда мы с вами поторгуемся.

Габби заметила, что в голосе Ника появились металлические нотки. Это был не тот обаятельный, насмешливый Ник, которого она знала. Он говорил так же холодно и беспощадно, как Трент. Эта мысль заставила ее вздрогнуть. И одновременно дала надежду.

Если кто-то и мог остановить Трента, то это был Ник.

Габби поняла, что герцог тащит ее к восточному углу сада, где была калитка.

При мысли о том, что вскоре она останется с Трентом наедине и окажется полностью в его власти, Габби вновь охватил ужас.

«Нет, – сказала она себе, – нет». Она должна доверять Нику.

Очень скоро Нику придется что-то предпринять, иначе погибнет либо один из них, либо они оба.