— В самом деле? — Так это та самая миссис Чаддерли. Майкл слышал о ней. Она часто бывала в обществе виконта Санберна и его друзей, компании весьма фривольной. Майкл когда-то учился в школе с Санберном, но в последующие годы пути их не пересекались. Даже остро нуждаясь в средствах, он не стал бы обращаться к человеку подобного сорта. Вдобавок виконт не вызывал у него ни малейшего интереса. Майкл не любил распутников и шальных сумасбродов.

Хотя для этой дамы он, возможно, сделал бы исключение. Спящая, она казалась феей из волшебной сказки, ее длинные каштановые волосы наводили на мысль о пленительных силках, обвивающих руки любовника, а слегка приоткрытые розовые губы так и манили к поцелую. Эта женщина была не просто красива, она опьяняла.

Майкл снова с трудом заставил себя отвести взгляд.

— Цвет лица у нее здоровый. — Пожирать глазами даму, которая даже не проснулась, — признак дурного тона.

За окном над деревьями виднелись башенки усадьбы, из которой забрела к нему миссис Чаддерли. Замок Спящей красавицы. Этот дом с развевающимися флагами на башнях и вдовьей площадкой на крыше и впрямь напоминал маленький замок. Архитектурная безвкусица, несуразное, аляповатое сооружение вместо почтенной старой усадьбы.

Майкл усмехнулся своим мыслям: не слишком ли он взыскателен для деревенского лекаря?

— Вам принести докторский саквояж? — спросила миссис Браун.

— Да, пожалуйста. Думаю, у этой дамы царапины повсюду. — Повсюду. Во рту у Майкла пересохло, и это его не на шутку встревожило. — У нее исцарапаны руки, — хмуро добавил он, чтобы внести ясность. Остальные царапины пускай врачует мистер Моррис. Обитатели Хэвилленд-Холла обычно прибегали к услугам этого доктора. Майкл с радостью уступил ему состоятельных пациентов. Пока что он предпочитал держаться как можно дальше от того круга, к которому принадлежал Аластер.

Голова болела нещадно.

Лиза не открывала глаз, хотя забытье с безжалостной стремительностью отступало, оставляя чувство, будто ее одеревеневший мозг скребут ржавым ножом.

Память возвращалась куда медленнее. Лиза задержала дыхание и напряженно замерла, силясь вспомнить события минувшей ночи, за которые приходилось расплачиваться столь жестоким похмельем. Должно быть, случилось нечто ужасное, унизительное. Эта адская боль тянула на две бутылки, а она не стала бы выпивать две бутылки без крайней нужды. Дурное предчувствие заставило Лизу сжаться, подкрадывался страх, готовый запустить в нее свои когти.

— Доброе утро, — послышался чей-то голос. Приятный голос, не настолько громкий, чтобы отозваться болью в ее голове, чуть хрипловатый, низкий мужской голос… показавшийся Лизе незнакомым.

Она открыла глаза, и у нее перехватило дыхание. Склонившийся над ней мужчина походил на изголодавшегося волка: впалые щеки, темные волосы, горящие глаза. Его хищный рот растянулся в ленивой, жутковатой усмешке.

Лизу охватил ужас. Мужчина был в рубашке, без сюртука. Лиза понятия не имела, кто он такой.

— Спящая красавица просыпается, — пробормотал он, а затем улыбка исчезла, словно эти слова вызвали у него досаду. Без улыбки его худое лицо выглядело суровым. У незнакомца были острые, резко очерченные скулы и нос, подобный носу корабля.

Лиза судорожно сглотнула, чувствуя мучительную жажду. Во рту пересохло, как в пустыне. Кто этот человек?

— У вас не найдется воды? — прошептала она.

Мужчина кивнул и отвернулся. Лиза осторожно приподнялась, опираясь на локоть. Лишь тогда она заметила высокую тучную женщину, стоявшую в дверях. Экономку, судя по кольцу с ключами, висевшему у нее на поясе. Женщина казалась смутно знакомой — должно быть, это одна из деревенских кумушек.