Но нам думается, что для кино– и иных «звезд» ни на московских, ни на ленинградских, ни на одесских перекрестках нет нужды изобретать какие-то особые, персональные светофоры. И совершать прогулки за рулем машины, подвергая опасности жизнь прохожих, не уважая наших порядков, непозволительно даже Марку Наумовичу Бернесу».

Вот такая разгромная статья появилась в одной из самых читабельных газет Советского Союза. Естественно, народ ее живо обсуждал и в большинстве своем осуждал возмутительное поведение знаменитого артиста. А чуть позже в народе стали распространяться слухи о подлинных мотивах появления этой статьи. Что же утверждала народная молва?

Поводом к появлению этой статьи стали причины личного порядка. Дескать, Бернес и главный редактор «Комсомолки» (он же зять Н. Хрущева) Алексей Аджубей увлеклись одной актрисой – Изольдой Извицкой (именно она была той самой попутчицей Бернеса, которая упоминалась в злополучной статье). И, чтобы убрать конкурента, Аджубей предпринял против него атаку со страниц подведомственного ему издания. Дополнительные козыри журналисту прибавило и то, что певец не угодил и самому Хрущеву.

Случилось это во время торжественного концерта в Лужниках, посвященного 40-летию ВЛКСМ, где Бернес должен был исполнить две песни. Эти концерты всегда были строго хронометрированы, артисты обязаны были точно держаться регламента и бисирования не допускать. Однако у Бернеса это не получилось. Едва он спел две свои песни, зал стал дружно аплодировать, требуя новых песен. Пауза затягивалась, и Бернес, чтобы разрядить обстановку, обратился к режиссеру: «Давайте я спою еще один куплет и сниму напряжение». Но режиссер категорически замахал руками – не положено. Между тем сидевший в правительственной ложе Хрущев расценил поступок певца по-своему: мол, зазнался Бернес, молодежь его просит, а он ломается.

После этого во влиятельной газете «Правда» появилась еще одна критическая статья в адрес Бернеса. Называлась она хлестко – «Искоренять пошлость в музыке» – и принадлежала перу композитора Георгия Свиридова. Тот обвинил Бернеса в подыгрывании дурным музыкальным вкусам, в пропаганде пошлого ресторанного пения.

Между тем сразу после появления статьи в «Комсомолке» на Бернеса было заведено уголовное дело. Но оно закончилось ничем. По одной из версий, за певца заступились «верхи» и спустили это дело на тормозах. По другой – в деле было слишком много нестыковок, чтобы суд счел его заслуживающим доверия. Например, ходили слухи, что на суде милиционер, который якобы бросился на капот бернесовской «Волги», все время путался в показаниях и даже не мог вспомнить, какого цвета была злополучная машина. Хотя эту путаницу можно объяснить по-разному: то ли страж порядка и вправду много насочинял, то ли его просто запугали до такой степени, что он все забыл и перепутал.

И все же этот скандал здорово испортил жизнь Бернесу. Его сразу перестали снимать в кино и приглашать выступать с концертами. Эта опала длилась три года. В сентябре 1961 года Бернес встретил женщину, которая стала его женой. Звали ее Лилия Бодрова. Вот что она вспоминает о тех днях:

«Когда я пришла к Марку, это было страшно: полная нищета. Хвост той истории все еще тянулся за ним. Были люди, которые действительно отвернулись от Марка, – их измену он переживал очень болезненно, но были и те, кто писал в прокуратуру в его защиту. Например, поэт Константин Ваншенкин. Прошло время, и однажды, случайно встретившись, Аджубей извинился перед Бернесом. Помню, он сказал: „Марк, прости за все, что я сделал…“ Думаю, это было искренне. Во всяком случае, Марк его извинения принял…»

Крамольный ВГИК

В конце 1958 года в эпицентре скандала оказалась «альма-матер» советских кинематографистов – ВГИК.