Поездка с Борисом Ивановичем на рыбалку — большая честь для новичка.

Синицын снисходительно относится к своим соседям-гляциологам. Но эта снисходительность, как представляется, не результат проявления каких-то личных наслоений. Скорее это естественная реакция одной науки на другую. Гляциологи появляются на архипелаге ранней весной и заканчивают свои изыскания поздней осенью, а метеорология — наука солидная и постоянная, потому что прогноз погоды нужен людям и зимой. Особенно зимой. Кроме того, гляциологи ничего не понимают в рыбалке, они вечно куда-то спешат, скачут по своим горам и постоянно суетятся.

А Борис Иванович основателен, нетороплив и чрезвычайно самодостаточен. (Обладателем такого же «нордического» характера оказался и Проценко Юлиан Аполлонович, сменивший вскоре Синицына Б.И. Он тоже потомственный полярник и родился чуть ли не в чуме то ли на Таймыре, то ли на Чукотке. Его, как и родителей, повсюду сопровождает верная подруга жизни, презрев все трудности кочевой жизни и оставив на материке детей. Правда, Юлиан Аполлонович не испытывает тяги к рыбалке — он предпочитает охоту, но охотиться на Шпицбергене можно лишь весной на уток или гусей, а осенью участвовать в лицензионном отстреле оленей, излишняя популяция которых может из-за недостатка корма привести к гибели «лишних» животных. Объявляемая сюссельманом норма отстрела животных, как правило, не выполняется, поэтому зимой в каньонах часто можно видеть туши погибших от голода оленей.)

Начальник экспедиции гляциологов — Евгений Максимович Зингер, потомственный полярник, коренной москвич, ещё в детстве наслушавшийся от друзей отца — Папанина, Кренкеля, Шмидта и других полярников — рассказов о покорении Севера и надолго связавший свою жизнь с Шпицбергеном.

Он — полная противоположность Синицыну и Проценко. Самым лучшим занятием Евгений Максимович считает вылазки на ледники, контакты с новыми людьми и изготовление «зин-геровки». Это очень непоседливая личность с неуёмной тягой к передвижениям и перемещениям. Он лёгок на подъём и ради хорошей компании и задушевной беседы за чашкой чая готов пойти на край света. Каждый год, словно перелётная птица, он мигрирует между Баренцбургом и Москвой, но делает это по необходимости. Он с удовольствием оставался бы на Шпицбергене на целый год, но, во-первых, вопрос упирается в скудное финансирование экспедиции, а во-вторых, в зимнюю стужу ледники «спят», и, по большому счёту, гляциолог в этот период остаётся безработным.

В посёлке установилась примета: если Зингер Е.М. появился в Баренцбурге, значит, зиме конец.

Непременный спутник Евгения Максимовича—Леонид Сергеевич Троицкий, на первый взгляд слишком интеллигентный и совершенно не приспособленный к полярному ремеслу человек. Однако внешний вид обманчив: Леонид Сергеевич настолько кажется неприспособленным и уязвимым в быту, насколько является талантливым и выносливым учёным-гляциологом в поле.

Мне приходилось наблюдать, какие трогательные отношения скрываются за внешней грубоватостью двух старых друзей. На базе экспедиции Зингер Е.М. берёт шефство над Троицким Л.С., добывает и готовит пищу, моет посуду, принимает все важные решения, и это даёт ему основания подшучивать над своим другом, слегка разыгрывать его, не переступая, впрочем, границ дозволенного. Например, Евгений Максимович при всех называет его «Троцким», рассказывает о его ошибках и промахах, но всегда беззлобно, дружелюбно. К ним с полным правом можно применить поговорку, что «милые бранятся — только тешатся».