Моря, что опоясывают все миры, – это все кровь Имира и пот.

Поглядите на небо – вы увидите свод его черепа. Ночные звезды, планеты, кометы и метеоры – все это искры от огней Муспелльхейма. А что же облака, видные дневною порой? Когда-то они были мозгом Имира, и кто знает, что за мысли в них бродят… даже сейчас.

Чтобы не подпускать их близко, Один, Вили и Ве выстроили стену из ресниц Имира и оградили ею середину мира. И той земле, что внутри стены, они дали имя: Мидгард.

Мидгард стоял пустой. Прекрасна была земля, но никто не гулял среди лугов, не ловил рыбу в прозрачных реках. Никто не покорял скалистые горы и не вперял взор в облака.

Один, Вили и Ве понимали, что мир никуда не годится, пока в нем никто не живет. Везде и всюду искали они людей, но так никого и не нашли.

Но вот однажды на каменистом морском берегу им попались два бревна – плавник, качавшийся на волнах. Приливы прибили его к земле и выбросили на галечный пляж.

Первое бревно было из ясеня. Ясень живуч и хорош собой; корни его уходят глубоко в землю. Древесину его удобно резать – она не трескается и не щепится. Рукоятки орудий выходят отличные, а еще – древки копий.

Второе бревно, лежавшее рядом с первым, совсем близко, было из вяза. Вяз – дерево изящное, но древесина его прочна: из нее выходят самые крепкие доски и балки. Прекрасный дом можно выстроить из вяза – дом или чертог для пиров.

Взяли боги оба бревна и поставили их торчком на песок, так что стали они в человеческий рост. И обнял их Один, и вдохнул в них жизнь – в одно за другим. Теперь это были уже не просто мертвые бревна на берегу: нет, теперь они стали живые.

Вили дал им волю, разум и стремление. Теперь они могли двигаться, теперь могли желать.

Ве придал им облик людей: вырезал им уши, чтобы они слышали, глаза – чтобы видели, уста – чтобы те отверзлись и говорили.

И вот уже не два бревна стояли на морском берегу, а двое нагих людей. Одному из них Ве вырезал мужское естество, а другому – женское.

И сделали три брата одежды для людей, чтоб те могли покрыть себя и согреться – там, на краю мира, где в воздухе висела взвесь из ледяных морских брызг.

И, наконец, дали они сотворенным людям имена: мужчину назвали Аск, или Ясень, а женщину – Эмбла, Вяз.

Аск и Эмбла стали отцом и матерью нам всем: всякий человек обязан жизнью своим родителям, и их родителям, и родителям тех, кто породил их родителей, и так далее. Но если углубиться в прошлое достаточно далеко, любой род на свете придет к Аску и Эмбле.

Эмбла и Аск остались в Мидгарде, надежно укрытые за стенами, которые боги сделали из Имировых ресниц. В Мидгарде первые люди выстроили себе жилище, защищенное от великанов, чудовищ и всех опасностей, таящихся в диких землях. В Мидгарде растили они своих детей в покое и мире.

Вот потому-то Одина и зовут Всеотцом – он не только стал родителем богов, но и вдохнул жизнь в прадедов прадедов наших дедов. И будь мы хоть боги, хоть люди, Один все равно нам отец.

Так велик этот ясень, что корни его простираются в три мира, и три источника питают их.

Первый корень, уходящий глубже всех, тянется в нижний мир, в Нифльхейм, – в ту сумрачную страну, что была прежде всего на свете. В центре этого темного мира бьет вечно кипящий ключ, Хвергельмир, громогласный, как ревущий котел. Дракон Нидхегг обитает в этих водах и вечно гложет корень тот снизу.

Второй корень уходит в царство инеистых великанов, к источнику, хозяин которого зовется Мимир.

Есть орел, восседающий на самых верхних ветвях мирового древа, – много всего он знает; между глаз у него примостился ястреб.

Белка Рататоск живет средь ветвей. Она переносит сплетни и послания от Нидхегга, ужасного пожирателя трупов, к орлу и обратно.