Дыхание сбивалось, дрожь была такой сильной, что зуб не попадал на зуб. Кейтлин села на кровати, пытаясь успокоиться и унять бешеное сердцебиение. Немного придя в себя, огляделась, но так и не смогла увидеть что-нибудь подозрительное. Морок исчез, а вместе с ним и желание спать. После того, как удалось справиться со страхом, стало значительно проще. Девушка закуталась в одеяло и уставилась на затухающий камин, решив считать фигуру в черном неприятным сном.

Холодно и промозгло, затяжной дождь снова бьется о подоконник, а ветер стучит по оконным стеклам голыми ветками корявых деревьев. Тишина ночью относительна — это Кейтлин поняла давно. Когда усыпают люди, исчезает привычный шум, связанный с их жизнью и действиями, и на смену приходят звуки совсем иного толка. Они чужие, непривычные, поэтому часто пугающие. Их практически не слышно, но если замереть, если не спится в чужой, непривычной постели, они сами врываются в комнаты вместе с дождем, ветром, шебуршанием мыши в стене и легким скрипом старых половиц.

В этом доме звуков было много, казалось, с наступлением ночи здесь оживет каждый предмет, каждая маленькая статуэтка или шкатулочка, оружие и полотна известных мастеров на стенах. Сначала Кейтлин эти звуки пугали, но постепенно она начала к ним привыкать и иногда переставала слышать. Но не сегодня.

После странного, пугающего видения сон не шел. Камин почти потух, и закоченели ноги. Можно позвать Лиз и попросить растопить заново или самой подкинуть в затухающее пламя пару поленьев, но и для первого и для второго нужно было встать, а Кейтлин замерзла и не хотела вылезать из-под одеяла. Дождь усилился. Но даже через стук капель по подоконнику и стеклу пробивалось тихое пересвистывание из сада. Соскочив с кровати, девушка подкралась к окну. Разглядеть ничего не получилось, только лишь слабый отсвет то ли факела, то ли газового фонаря. Кейтлин наспех натянула архалук на стеганой подкладке и, выдвинув ящик тумбочки, достала револьвер, подаренный отцом в прошлом году.

Девушка еще какое-то время надеялась на то, что ей почудилось, и на самом деле в саду никого нет. Но слух‚ обострившийся от предчувствия опасности, уловил новые звуки, подтверждающие нехорошие подозрения. С тихим перезвоном разбилось оконное стекло на первом этаже‚ и Кейтлин, плотнее запахнув архалук, выскочила из своей комнаты и кинулась вниз. Она знала, откуда бы ни пришла опасность, с чем бы она ни была связана‚ лучшая защита — нападение — именно этому учил ее отец. Так случилось, что кроме нее защитить дом могла лишь Лиз, но Лиз никогда не пользовалась оружием. Мэлори — стар, а Меган — тихий цветок, который не перенесет еще одно потрясение. Конюх и кухарка, вообще, живут в отдельном домике для прислуги в саду и даже если услышат шум, вряд ли кинутся, рискуя жизнью, спасать хозяев, которых знают без году неделя.

По коридору девушка кралась, стараясь не задеть ни один из экспонатов дядиной коллекции. Ступала осторожно и тихо — она даже обуваться не стала, чтобы не производить лишнего шума. Услышав неясный звук в коридоре за поворотом, Кейтлин предусмотрительно опустила руку с револьвером вниз, так, чтобы длинный рукав халата скрыл оружие‚ и, прижавшись к стене, на подгибающихся ногах двинулась вперед, в полной мере ощущая всю нелогичность своего поведения. Гораздо правильнее было бы запереться у себя в комнате и надеяться, что опасность минует. Но поступить так Кейтлин не могла, все же она находилась в доме не одна, и судьба остальных обитателей была ей не безразлична. Она с детства усвоила, что хозяйка — это не только привилегии, но и обязанности, главнейшая из которых защищать.

Их было четверо, в темных, удобных костюмах и кепках, натянутых на глаза. Один из них тащил не смеющую даже пикнуть Лиз. Тяжелая чугунная сковородка валялась на полу.