— Не верю! — Она задохнулась от счастья, ее глаза сияли. — Как ты сумел его убедить?

— Я рассказал ему, как мы провели сегодняшний день, — сухо ответил Найл.

Констанца вся сжалась:

— Теперь он меня побьет!

Увидев, как побелело ее лицо, Найл понял, что она не преувеличивает:

— Так он бил тебя и прежде, дорогая?

— Конечно. Он же мой отец. Он и так человек жестокий, а узнав, что я отдалась тебе добровольно, совсем рассвирепеет. Я его боюсь.

— Не бойся, Констанца, теперь я никому не позволю, даже твоему отцу, причинить тебе боль.

С облегчением она бросилась к нему в объятия, и он почувствовал, что впервые за долгие месяцы горе отступает. Она его любит, нуждается в нем, им будет хорошо вдвоем.

На следующее утро брачный контракт был подписан, а во время дневной службы в соборе Пальмы сделано первое оглашение. К вечеру на губернаторскую виллу посыпались поздравления от всех знатных семей острова. Конд почти остался доволен, когда один из его друзей, побывавший и в Дублине, и в Лондоне, поздравил его с такой удачной партией для дочери.

— Отец лорда Бурка весьма богат, дорогой мой, и трясется над своим единственным сыном так же, как ты трясешься над Констанцей. Удачная партия! Но ты ведь, старый черт, всегда был удачлив! — Мужчины заговорщически улыбнулись друг другу, и губернатор подумал, что, вероятно, ему все же повезло. Это укротило его враждебные чувства к Найлу.

В течение месяца оглашение было совершено еще дважды, и в солнечный зимний день через неделю после празднования Двенадцатой ночи Констанца Мария Тереза Флореаль Алькудия Гидадела обвенчалась с лордом Наймом Сипом Бур-ком. Брачными узами их соединил епископ Мальорки.

Солнечные лучи проникали сквозь витражные окна собора, высвечивая на каменном полу замысловатый рисунок. Перед невестой шествовали шесть маленьких девочек в бледно-розовых одеяниях: крохотных юбках с фижмами, в блузках с рукавами и буфами, с венками в распущенных волосах. Дети несли золоченую корзину, полную лепестков, которыми они щедро устилали путь перед молодой.

Констанца, державшаяся за руку отца, показалась собравшимся такой воздушной, что у всех одновременно вырвался вздох восхищения. Сквозь разрезы в рукавах виднелась серебряная ткань. Узкие, расшитые шелком манжеты украшали кружева. Белый парчовый лиф плотно облегал талию. Прозрачный шифон прикрывал плечи. Из-под серебристо-белой тяжелой юбки из парчи выглядывала нижняя, серебряная.

Распущенные каштановые волосы Констанцы венчала ветвь с белыми и розовыми бутонами, прикрепленная жемчужной булавкой к легкому, как облако, кружеву, плывшему за невестой. В одной руке она держала букет гардений, на тоненькой шее красовалось жемчужное ожерелье.

Жених ожидавший ее у алтаря, выглядел таким же элегантным. Шелковые чулки в золотую и красную полоску, бриджи с разрезами и буфами из красного бархата, короткая куртка с высоким воротником из шелка того же цвета распахнута на груди. Поверх был наброшен плащ из красного бархата, расшитый изумрудным и золотым бисером. Щегольская бархатная шляпа сбита набок, туфли из сафьяна тускло золотились. Шпага и кинжал выкованы из лучшей толедской стали, рукоятки светились золотом, алмазами и рубинами. С шеи на грудь свешивалась тяжелая золотая цепь с увесистым медальоном из золота, алмазов и рубинов с изображением вставшего на задние лапы крылатого грифона.

Женщины, созерцавшие его широкую грудь и стройные нога, вздыхали, укрывшись за веерами. Как же этой серенькой малявке, думали они, удалось заарканить такого мужчину? Было объявлено, что молодожены проведут несколько месяцев на Мальорке, прежде чем отправятся в Лондон, ко двору недавно вступившей на престол английской королевы Елизаветы. Может быть, за это время они успеют очаровать лорда Бурка? Он поймет, какую совершил ошибку, так поспешно женившись.