«И вовсе не тупиковый! — Кате стало обидно за человечество в целом. — Да, мы не изменяем свои тела… ну не изменяем слишком сильно. Зато машины позволяют нам делать все, что угодно, и при этом оставаться людьми».

«Человек — это не то, кем он выглядит, а то, кем он себя ощущает, — философски заметил Бес. — К тому же ваша техника ненадежна. Вот, к примеру, сейчас твоя подруга смотрит на недостоверные данные».

«Что значит недостоверные? — возмутилась девушка. — Очень даже они достоверные! Если хочешь знать, ДЛС уникальная система, ее вообще невозможно обмануть».

«Вы слишком доверяете этим железкам, — съехидничал Бес. — Вот, к примеру, твоя хваленая система показывает, что в этом отсеке находится груз не-знаю-чего. Я допускаю, что это правда. Частично. Но на экране содержимое отсека показано однородным, а на самом деле это не так».

«Стоп… минутку… а теперь давай медленно и по порядку. Ты что, сквозь стены видишь?»

«Немного. И не вижу, а чувствую. Там, в отсеке, размещено много груза. Но он не однороден… часть отличается. Незначительно».

Несколько минут Катя размышляла, стоит ли воспользоваться полученными сведениями. При этом изрядно раздражал тот факт, что Бес, несомненно, за ее мыслями следит и наверняка посмеивается. Наконец она пришла к выводу, что игнорировать мнение «одинокого друга» не стоит — учитывая, что господин Чихладзе у девушки вызывал некоторое раздражение. Своей слащавостью и ненатуральным спокойствием. Нет, ну возможно было, что Бес ошибся… или, скорее всего, дело выеденного яйца не стоит. Ну пусть там, помимо «Панацеи-17», лежит партия еще какого-нибудь лекарственного препарата, близкого по химсоставу Близкого настолько, что локатор не отследил разницы. Будь в составе груза что-нибудь действительно запрещенное, банк данных ДЛС наверняка уже выдал бы Диагноз. Но… все-таки лучше проверить.

— Прошу прощения, капитан, — она чуть заметно улыбнулась самыми уголками губ, давая понять, что служба есть служба и никуда от нее не денешься. — Давайте мы сейчас осмотрим какой-нибудь отсек и закончим с формальностями.

Ей показалось, или Леван в самом деле вздрогнул? Нет, не показалось — лицо было все еще доброжелательным но вот глаза капитана выдали. Пусть и на мгновение, но взгляд его стал холодным и жестким.

— Как пожелаете, капитан Шелест.

Голос Чихладзе звучал равнодушно, с легкой ленцой. Мол, если вам, патрульным, охота тратить мое и свое время — ради бога. Мы перед законом чисты, аки полярные шапки Талеры. Только вот равнодушие это было показным. Осмотр грузового отсека — это еще минимум час, если только поверхностно… А если внимательно, с чувством (то есть со вскрытием контейнеров) — то и три часа провозиться можно.

Словно в ответ на эти мысли, Леван с капелькой иронии добавил:

— Я так и думал, что вы, капитан, не станете всецело полагаться на этот прибор. Во всем надо убедиться своими глазами, верно? Но я бы хотел обратить ваше внимание, что все отсеки запечатаны владельцем груза. Вы готовы подписать документ, освобождающий меня от ответственности?

Хитрый ход. Если предположить, что ничего предосудительного в отсеке нет, Катя, подмахнув подобную бумажку, развязывала Чихладзе руки. Пока сохраняется целостность опечатывания (а также стен, хотя это и подразумевается), всю ответственность за сохранность груза в равной мере несут капитан и его наниматель. А вот когда патрульные производят вскрытие… вполне вероятно, пары ящиков товара в пункте назначения недосчитаются, и оплачивать убытки придется «Скайгард». Одновременно это предложение давало Кате повод уйти с гордо поднятой головой.