– Молчи уж! – прикрикнула на нахалку ведьма. – Будут тут мне всякие!..

    С трудом облачившись в домашнее платье, Буяна пошлепала в свой «колдовской покой». Так называлась комната, полностью отданная под дела волшебные: зелье там сварить, на воде или зеркале погадать, оберег какой заговорить, да мало ли что. Прищурившись, колдунья начала рассматривать ровные рядочки скляночек-горшочков с различного цвета жидкостями. Именно в этот момент в соседней светлице раздалось тихое «Блямс!», которым всегда сопровождалось мгновенное перемещение, для удобства прозываемое «колодцем» [2] (Буяна когда-то выменяла это заклинание у чародея заморского на шабаше по обмену опытом [3] ), и в комнату ввалилась Милана Светозаровна. Выглядела знахарка до противного свежо. Ведьма бросила на нее хмурый взгляд.

    – Так и знала, что ты здесь! – непонятно чему обрадовалась светловолосая красавица, демонстративно игнорируя плохое настроение хозяйки. – Держи!

    Буяна подозрительно уставилась на протянутый пузырек, не спеша брать его из рук сестрицы названой. Улыбка Миланы поувяла.

    – Да что ты, Буяна, ладное зелье! На себе испробовала! А только что еще хуже, чем ты, выглядела!

    Ведьме захотелось зарычать. С трудом сдержавшись, она подняла руки к лицу, напрягла ладони. В следующее мгновение неведомая сила закружила ее с бешеной скоростью вокруг своей оси. Когда у знахарки уже зарябило в глазах, сумасшедшее вращение прекратилось, а перед девушкой стояла Буяна в совершенно нормальном образе – с симпатичным личиком, блеском в глазах, зеленых, раскосых, расчесанными волосами и вообще общим порядком в облике и одежде. Преображенная, она твердым шагом направилась к полке с бутылочками и сняла с нее маленький глиняный пузырек без подписи. Запрокинув голову, колдунья глотнула зелья, фыркнула и прохрипела (вкус у снадобья был тот еще, знахарка по себе знала):

    – Пошли, меня гонец от князя внизу заждался уже.

    Девушки по деревянной резной лестнице начали спускаться в горницу. На печке возился здоровенный черный кот, при виде хозяйки сразу принявший такой невинный вид, что та тут же начала оглядываться в поисках натворенных им безобразий. «Опять до сливок добрался! – чуточку обреченно подумала ведьма. – Ну щас я тебе!»

    – Хозяйка! Хозяйка!! – запрыгало что-то внизу.

    – А, Веденя! – улыбнулась она своему домовому-умнице. – Что ты такой злой? Опять Кузьма сливки слопал?

    – Нет, – обиженно пропыхтело «избяное счастье», поправляя белую вышитую рубаху. – Сметану.

    Война между домовым и на редкость прожорливым котом шла постоянно и с переменным успехом.

    – Кузьма! – рявкнула ведьма.

    Кот в мгновение ока укрылся за печкой. Но в следующее мгновение, за шкирку влекомый волшбой, вылетел оттуда, отчаянно мяуча на весь дом. Зависнув в паре локтей от лица хозяйки, он забултыхался, извиваясь, будто хотел оцарапать невидимую руку.

    – Что скажешь в свое оправдание?!

    – Что, я одними мышами питаться должен?!

    – Ты сколько сливок и сметаны в эту седмицу выжрал?! Ты скоро в дверь не пролезешь!

    – Мало! Я же не обычный кот! А чародейский! Говорящий! Мне сметана для умственной активности нужна!

    – Чему там активному у тебя-то быть?! – запищал снизу домовой.

    – Кузьма, не зли меня! Мы с тобой сколько раз уже говорили об этом?! Я тебе что в последний раз сказала?! Посмотри на себя – в тебе сала больше, чем в ином поросе!

    – Я что, виноват, что у вас свиньи такие тощие?!

    Разборка могла затянуться надолго – а именно так, как правило, и происходило, – если бы внизу лестницы не появилась любопытная физиономия гонца.