И бог омрачился, а ангел сказал с упреком:

«О Адонай, Адонай!.. Вот куда ты послал своего любимца… вот что люди сделали со мною… на моем сердце теперь камень…»

И бог, глядя на ангела, заплакал:

«О люди, люди! Род жестоковыйный и неисправимый, – что вы сделали с моим любимцем! Исполнилась мера долготерпения моего, и я пролью на вас гибель…»

И, обратившись к ангелу, спросил:

«Как это случилось с тобою и где потерял ты свою прежнюю ясность?»

Тогда ангел рассказал Адонаю все, что с ним было:

«В лесу я видел человека в цепях и другого, сидевшего на пороге хижины. Они говорили что-то о гонениях и о защите, но я ничего не понял. Потом утомленный человек вошел в хижину, а я полетел дальше… Я хотел предстать пред ними, но они меня не видели, потому что были заняты другим…»

«Им не нужна была твоя ясность, – сказал бог. – Ранее ты должен бы предстать перед гонителями, а перед гонимым после».

«Я не знал, – сказал на это ангел. – И дальше я встретил других людей, которых глаза застилали пот и вражда. Они спрашивали, не глядя на меня, – где человек в цепях. Я улыбнулся им и указал хижину…»

Бог поник головой и сказал:

«Горе, великое горе!.. Ты сделал не то, что было нужно».

А ангел рассказал до конца и воскликнул:

«Ты сам послал меня на землю, ты виновен в том, что случилось, а не я!.. Сними же тяжесть, которая давит мне сердце, сними с моей одежды эти отвратительные алые пятна!.. Сделай, предвечный, чтобы я не знал, как прежде, чтобы в душе моей опять воцарилась ясность святого, неведения…»

И ангел, рыдая, склонился перед престолом бога.

Но бог ответил:

«Не знаешь сам, о чем просишь. Я не сделаю этого, но сделаю другое: вместо Неведения я дам тебе Скорбное Понимание».

И бог рассказал ангелу, какая кровь обагрила его одежду, и сказал ему:

«Я заповедаю тебе носить эту кровь, как святыню. Это чистая кровь, пролитая на защиту слабого. И, зная это, – ты будешь скорбеть, а неведение никогда к тебе не возвратится…

Даже и я не могу изгладить на скрижалях времен то, что раз было в прошедшем. И неужели ты хочешь, чтобы назади осталось все то, что было, а в твоем сердце царила бы ясная радость?.. Того ли желаешь, о том ли просишь?..»

И, пока бог говорил, в глазах ангела исчезла смущенная боль, и засветилось в них скорбное знание, и он ужаснулся и упал перед престолом божиим и воскликнул:

«Нет, всемогущий!.. Не хочу ясности неведения!..

Оставь мне навсегда мою скорбь».

И бог поднял ангела и сказал:

«Ты по-прежнему будешь моим любимцем, и моя любовь станет к тебе еще больше… Но отныне имя тебе будет уже не Неведение… Твое имя Великая скорбь…»

И ангел поднялся и поднял глаза на бога; и бог опять с любовью смотрел на эти глаза и видел в них… скорбь.

И ангел сказал: «Теперь, господи, отпусти меня опять на землю… Я снесу священную кровь праведника детям его и детям убийц… И пусть, когда они вырастут, ясность заменится в их глазах скорбью познания…

И тогда первые будут готовы встать на защиту слабых, по обычаю своего рода, и будут исполнять завещание отцов до тех пор, пока дети гонителей поймут всю скорбь, истекающую из завещания насильников».