Нель встряхнулся. Он добьется прощения, чего бы это ни стоило. И не потому, что его Огонь отзовется только на нее. Керстен поднял руку и засучил рукав, глядя на причудливый бордовый цветок чуть выше запястья, в центре которого ровным красным цветом рдел камень. До появления Трин в жизни Нелиама сердце знака оставалось темным и холодным, а теперь мягко грело, и даже когда он уезжал, один из лепестков становился ярче. Знак всегда указывал в сторону его Льдинки, и то, что свет не исчез, говорило, что все поправимо. Трин не будет обижаться слишком долго, Нерас уедет, и постепенно некрасивая история забудется, а он приложит все усилия, чтобы Снежинка не вспоминала больше о ней. О том, что сказал ему недавно друг, Нель старался пока не думать – позже, когда разберется с обидой Триинэ.

Во двор он вышел уже с улыбкой. Сол немного отстал, по крайней мере, шагов Проводника Нель не слышал. Но хорошее настроение резко улетучилось, едва он увидел Триинэ, выводившую лошадь. Невеста – Керстен упорно гнал от себя противное словечко «бывшая» – выглядела так, будто собиралась в долгий путь. Плащ, мешок, клеймор…

– Трин! – окликнул Нелиам, удивленный до глубины души. – Ты куда, Льдинка?

То, что она вскочит на лошадь и даже не обернется, и галопом покинет замок, оказалось для Огненного неприятной неожиданностью. Даже не задумываясь, он бросился в конюшню, ругаясь сквозь зубы, оседлал лошадь и поскакал за Триинэ. Ну нет, он не даст ей просто так сбежать, сначала пусть выслушает, что же на самом деле случилось между ним и Нерас.

…Когда Нель понял, что Снежинка едет к Храму, он испугался по-настоящему. Она упрямая и порывистая, вполне может совершить непоправимый поступок! Только Трин не желала останавливаться и все-таки вошла в Храм Покровителя Эзора. Вбегая вслед за ней, Нель смутно слышал за спиной стук копыт – подъехал кто-то еще, но ему было все равно. В груди поселилась ноющая тупая боль, он смотрел на хрупкую фигурку за прозрачной завесой и понимал, что сам виноват в случившемся. От этого легче не становилось… А отчаяние в глазах Трин, превратившихся в прозрачные льдинки, резало по сердцу не хуже острого ножа. Неужели он что-то проглядел и Снежинка стала занимать в его жизни гораздо больше места, чем раньше? Почему сейчас так плохо, когда ей тоже плохо? Когда понял, что в шаге от того, чтобы потерять ее? Он пытался остановить, докричаться, злился, прикрывая этим собственное отчаяние, пока она твердым, ясным голосом произносила слова отречения… А обнаружив, что Ингор тоже оказался в Храме, видимо заметив их бегство из замка, Нель ощутил глухое раздражение.

Вот уж кому Трин точно не достанется, так это Огненному Лэйру. Ему жены хватит, и на чужое пусть не зарится. Когда тот рванулся за Снежинкой, клеймор Керстена мигом оказался у шеи Ингора.

– Не смей к ней подходить! – сквозь зубы процедил Нель. – Трин моя Снежинка!

– Я ничья больше! – выкрикнула с болью Льдинка, и Огненный почувствовал, как изнутри заскребли острые когти. – Ничья, слышишь?!

А дальше было молчаливое прощание. Она уезжала. К Храму подъехали Гейбран, Сол, еще кто-то из людей Оннордов. Нель едва не усмехнулся, горько, невесело.