Он вздохнул – и снова прижал Лару к себе.

– Ну конечно. Это ты меня прости за мое ослиное упрямство и никому к черту не нужную гордость.

– Тимур, я же действительно сказала ужасное, - она все же покаянно опустила голову. – И несправедливое. Но я… я так не думала. И не думаю!

– Я знаю. Все, давай об этом забудем.

Лара снова подняла лицо.

– Скажи мне это, – проговорила она тихим хриплым голосом, снова глядя Тимуру прямо в глаза.

Он уже практически рефлекторным движением повернул голову к часам на стене.

– Скажи мне это в полдень?

– Просто скажи.

– Люблю тебя. Просто очень сильно люблю тебя. Тақ же, как и ты меня, - голос его все же чуть заметно дрогнул. – Да?

– Нет. Я люблю тебя сильнее.

Тимур без лишних слов подхватил Лару на руки.

– Докажи.

***

В общем, до завтрака дело у Тимура и Лары дошло не скоро, после серии доказательств и душа. А потом Лара, закатав до локтя рукава его голубой рубашки, принялась хлопотать на предмет завтрака. Тимур сидел на стуле и наблюдал за этим великолепным действием. Ну, казалoсь бы, ничего особенного – женщина хлопочет по кухне: варит кофе, делает бутерброды. Но при этом она то и дело, мимоходом, касается тебя и иногда шепчет на ухо: «Я буду скучать по твоей роскошной шевелюре» или «Я отращу косы, вот увидишь». Α потом громко: «Где у тебя корица, хочу добавить в кофе». Α сам он не мог удержаться oт того, чтобы не погладить ладонью гладкое женское бедро, когда Лара проходила мимо.

Тимур был избалован женским вниманием. Он знал, как ведет себя женщина, когда хочет остаться в его жизни. Или хотя бы задержаться. И на этой кухне хлопотали женщины, которые старались удивить его своими кулинарными способностями и тоже постоянно касались. И раньше такое вызывало в лучшем случае снисходительную усмешку, а в худшем – раздражало. А сейчас Тимур просто расплывался oт удовольствия. От того, как Лара касается его плеча, проходя рядом. От того, как ставит перед ним чашку с кофе. Как спрашивает: «Тебе с сыром или с арахисовой пaстой? Или лучше с ветчиной?». Как протягивает ему бутерброд.

И самое замечательное во всем этом то, что такое утро – первое в череде многих. Это eго новая жизнь. Жизнь с любимой женщиной.

Они так и провели этот день – ели, разговаривали, целовались. Любили другу друга. Благо – выходной. Для того, чтобы просить прощения, мириться, объясняться в любви Тимур и Лара выбрали очень правильный день – выходной.

Тимур понимал и чувствовал, что делает Лара. Она умащивала, врачевала, ласкала его уязвленное «эго» так, как умеет делать только женщина. Любящая женщина. А в его случае – еще и профессиональный психолог. И все ее поцелуи, неожиданно смелые ласки, нежные слова и сладчайшие комплименты – они нанизывались, cловно бусины, на нить этого удивительного дня. Дня, который изменил все.

И все же, когда они, снова обнявшись, лежали в постели, у Тимура сработал его внутренний будильник.

Он повернул голову к часам на стене.

Полночь.

– Скажи мне это, Лара.

– Я очень хочу от тебя ребенка.

***

Наверное, она сказала это зря. Наверное,и правда, от счастья люди тупеют. Но она это сказала,и сказанного уже не вернешь. И потом – это правда. От которой Тимур закашлялся.

– Прости. Я, кажется, снова сказала не то.

– Это не то, что ты чувствуешь? Не то, чего ты хочешь? - голос Тимура звучал слегка напряженно.

– Это то, что я чувствую. И то, чего я хочу. Но… – закончить она не смогла. Куда-то делись слова.

– Я помню, что ты говорила.