Помыв крыжовник, она подала ему ягоды на тарелке. Он съел их.

– Это там у вас выросло?

Жофика ответила, что крыжовник она купила на рынке. Звякнула металлическая коробка. Жофика понимала, что с ее стороны глупо обижаться, но ничего не могла с собой поделать. Не решаясь вернуть деньги, она стояла неподвижно, потупив глаза. Особенно долго раздумывать не пришлось: ее ожидала уборка. Сегодня нужно было сменить постельное белье, а то от него пахло сыростью! У дяди Пишты две смены постельного белья – одна на кровати, другая в шкафу. Оказывается, это нелегкое дело, – дома всегда меняла белье мама.

Она теперь увидела, как передвигается дядя Пишта, когда встает. Одной рукой он держится за спинку стула, другой опирается на палку. От боли дядя Пишта тянет в себя звук "с" и все время ругается. Насколько приятнее ему будет лежать в чистой постели, на хорошо взбитых подушках! Дядя Пишта ходит в длинных кальсонах.

Жофи еще никогда не видала таких – папа носил короткие. А когда он стал умываться, Жофи удивилась, до чего худущий! Все ребра наружу.

– Ну чего уставилась? – буркнул старик. Дядя Пишта брился не перед стенным зеркалом, что висело над умывальником, а сидя у окна и поставив на подоконник небольшой осколок. Толстый слой мыльной пены покрывал его лицо, и от этого он делался похожим на захворавшего деда-мороза.

– Сегодня тебе будет раздолье. Варить не надо. Я есть не хочу.

Он не хочет есть? Значит, не нужно ему жарить мясо! Как хорошо!

– Принесешь опять молока, вскипятишь его и можешь идти. Хлеба не надо.

А ведь нехорошо, что он не хочет есть. Человек не может прожить на одном кофе. Если он нездоров, то тем более должен нормально питаться, иначе не будет сил поправиться.

– Ну чего ты головой мотаешь? Бери корзину и беги за молоком.

– Кушать нужно! – сказала Жофика.

– Советчик какой нашелся! Почему нужно, если мне даже думать о еде тошно?

– Потому что вы больны. Если не будете есть, то не поправитесь.

– А тебе что за дело!

Дядя Пишта закрыл глаза.

– Ты шибко умная. Гляди, как бы голова не треснула. Можешь в лекари идти.

Если бы она стала доктором, то на ее визитных карточках стояло бы: доктор Жофия Надь. И табличка у нее была бы, как у папы; если прикрыть имя, можно подумать, что принимает сам папа. Но такую плохую ученицу в университет не примут. С бутылкой в руках Жофи продолжала стоять у кровати.

Дядя Пишта снова открыл глаза.

– Ну, что стоишь, как истукан? Что опять не по тебе?

– Надо бы вам и мясо есть, – тихо проговорила Жофика. – И картошку. Я принесу.

Некоторое время была тишина, потом затарахтела коробочка.

– Больно уж ты юлишь передо мной. Не метишь ли, часом, ко мне в наследницы? Богача нашла, нечего сказать!

Когда хоронили папу, маме пришлось платить "налоги с наследства". Она бегала в поисках свидетелей, чтобы те подтвердили, что имущество заработано общими силами. Одним из свидетелей был дядя Балаж. Маме пришлось платить за то, что к ней перешла одежда папы и шесть его белых халатов.

– Все там будем.

Дядя Пишта отпил кофе из чашки.

– Старых не жаль. Жаль тех, которые молоды, которым бы еще жить да жить, а тут на тебе: валятся бомбы, все кругом разлетается, и те, на кого надеялись старики – закроют, мол, им глаза, – уходят раньше нас. Ну, ступай, тащи, что ли, это несчастное мясо, раз уж пришла тебе охота с ним возиться.

У Жофи в голове возник план. Она приготовит мясо, сядет вот тут, на скамеечке, тоже пообедает и наконец порасспросит его обо всем.