Джо секунду колебался. Вообще-то в Лондоне его ничего не удерживало. Он сообщил Иэну о приезде послезавтра лишь потому, что какую-то дату надо было назвать…

— Я не хотел бы вас утруждать…

— Пустяки. Кроме меня и моего чемодана, в автомобиле никого не будет.

— В таком случае…

— В таком случае я заезжаю за вами в девять. Это не слишком рано?

— Если я скажу вам, что ежедневно просыпаюсь на рассвете и в семь утра сажусь за работу, то это несколько разойдется с истиной, — сказал Алекс, постепенно восстанавливая утраченное равновесие, — но девять утра — в самый раз. А может, поедем на моем автомобиле? Я отдал его на профилактику, и как раз завтра утром он должен быть готов. Правда, чуточку позже.

— Нет. Я предпочитаю на своем. Я люблю водить автомобиль, но особенно люблю возить мужчин. Один пассажир-мужчина приносит мне больше удовлетворения, чем пять женщин. Может, потому, что пару последних тысячелетий нас постоянно возили, и мы не имели ни малейшего понятия, что без этого можно обойтись.

— В таком случае буду искупать вину моих предков.

— Я отвратительно пунктуальна. Прошу ждать в девять у подъезда. А теперь — спокойной ночи. Уже очень поздно. Женщина в моем возрасте должна высыпаться. Это превосходно сохраняет кожу.

И прежде чем Джо успел решительно возразить насчет возраста, она положила трубку.

— Ну вот! — сказал он, с удивлением ощутив внезапный прилив энергии, затем пошел в ванную и открыл кран с горячей водой. Почувствовав, что проголодался, Джо отправился на свою маленькую кухню и заварил чай. Безнадежность тридцать пятого дня рождения вдруг исчезла, будто ее никогда и не было. Он думал о завтрашнем дне.

Джо по-прежнему продолжал о нем думать после ванны и холостяцкого ужина, состоявшего из хлеба с маслом, сардин, сыра и банки лимонного сока, и даже когда лег в постель и завел будильник на восемь утра. Да, это было как раз то, что ему сейчас нужно. Сдержанный и мягкий юмор Иэна, старинная усадьба, комната, в которую сквозь распахнутые окна доносится шум деревьев рядом и шум моря вдали, утренние прогулки по обрывистому берегу… Когда же он там был в последний раз?.. Сейчас он старался не думать о том, чего ему так хотелось — чтобы уже наступило утро и началась эта короткая двухчасовая поездка в обществе невысокой, смуглой женщины, великой актрисы, жизнь которой Паркер разукрасил столь огромным количеством вопросительных знаков. «Бедный Драммонд», — подумал Джо, однако мысль эта была слабой и невыразительной. Драммонд был вовсе не бедный, а счастливый. Такая женщина должна была сделать мужчину счастливым, даже если делала счастливым не только его.

Постепенно лица Иэна и Сары, а вместе с ними и картина будущего, которую рисовало его воображение, стала меркнуть и покрываться мглой. Он закрыл глаза.

Ему показалось, что он едва успел сомкнуть веки, как будильник зазвенел. Джо вскочил с дивана и в пижаме подошел к окну.

После мрачного дождливого вечера над городом вставало теплое и солнечное утро. Мокрые крыши домов испаряли влагу и сверкали ярким голубым отражением висящего над ними безоблачного неба. Глядя на тротуар и запертую дверь бара напротив, Джо вдруг вспомнил вчерашний разговор с Паркером. Но улица внизу уже не была той ночной улицей, что вчера. Солнце, проникающее сквозь распахнутое окно, голубое небо над крышами, шум воды, быстро наполняющей ванну, и свист закипающего чайника на кухне, сливаясь вместе, звучали безмятежной прелюдией к той минуте, когда часы пробьют девять, а он выйдет на улицу и увидит модный кремовый «мерседес» Сары Драммонд, подъезжающий к дому. Почему кремовый и почему «мерседес», он не смог бы объяснить, но у нее должен быть именно такой автомобиль.