Здесь одно из наиболее наглядных свидетельств, что при создании всякого нового слова ребенок почти всегда применяет те же самые методы, какие применяет народ.

И разве не знаменательно, что слово «всколькером», которое у меня на глазах создал четырехлетний ребенок под Брянском, оказалось давно существующим в речевом обиходе народа! Ю.Трапезников сообщил мне, что в Вологодской области, в деревне Горке (Ковжевского сельсовета), принято, например, говорить:

— Всколькером, бабы, завтра по ягоды пойдем?

Это ли не доказательство близости детского языка и народного!

Или возьмем хотя бы слово «льзя», которое снова и снова создается детьми, услышавшими от взрослых «нельзя».

Ведь оно и сейчас существует в народе, о чем недавно напомнил мне в письме П.В.Зимин. «Я живу, — пишет он, — в г. Вельске, Архангельской (ранее Вологодской) области и как любитель занимаюсь изучением здешнего диалекта. Так вот я слышал здесь такие выражения:

— А льзя ли, батюшка, здесь пройти-то?

— Силуян Ликарионович, льзя ли так делать-то?»

Полное совпадение детского языкового мышления с общенародным.

Или, например, слово «ворк» вместо нашего взрослого слова «ворчание». Алёна, внучка художника В.М.Конашевича, однажды заявила ему:

— Я бабушке не спускаю: она ворчит, а я строптивлюсь. Один ворк, один строптив.

Ворк не может быть чужд языку, в котором, как указывал Пушкин, «хлоп употребляется в просторечии вместо хлопанье», «шип вместо шипение»:

Он шип пустил по-змеиному.

Защищая от своих критиков слова «хлоп», «молвь», «топ», Пушкин писал:

«Слова сии коренные русские. „Вышел Бова из шатра прохладиться и услышал в чистом поле людскую молвь и конский топ“».

Ворк, изобретенный четырехлетним ребенком, относится к той же категории слов, так как вся фактура этого слова создана по законам русского народного языкового мышления. К той же категории, что «шип», «ворк», принадлежит и слово «пад» (вместо падение):

— Проехались по ледяной дорожке и никакого паду.

Выше мне уже случалось писать, что многие создаваемые малышами слова ничем не отличаются по своему построению от тех, какие создавались в разное время писателями, величайшими мастерами русской речи. Например, детские глаголы «намакаронился», «отскорлупать», «замолоточить» и проч. сконструированы по тому же принципу, по какому русские классики создавали такие слова, как «стушеваться», «озакатить», «магдалиниться», «выгрустить».

Этого не могло бы случиться, если бы дети и писатели не пользовались однородными приемами построения слов — теми, какие внушены им народом.

И в других областях детского словотворчества наблюдаются такие же закономерности. Найдя в письмах Чехова «стишины» и «спасибище», а в стихах Маяковского «огромные незабудищи» и «глаза тарелины», проф. А.Н.Гвоздев сопоставляет с ними восклицание своего четырехлетнего сына, где использованы такие же экспрессивные суффиксы увеличительности.

— Смотри, какую красоту я делаю. Какую красотищу! Какую красотину! Смотри: какая красота!

Из чего автором делается вполне правильный вывод, что по своим формам создаваемые ребенком слова целиком совпадают с неологизмами русских писателей, «так как и те и другие пользуются одними и теми же морфологическими ресурсами русского языка» — иначе говоря одним и тем же «стройматериалом».