– Может быть, кто-то наверху окна открыл? – Неуверенно говорит Нина. – А в квартире работало радио.

Тогда на улице должно быть слышно, а у нас – нет.

Ну, кстати, да. Это все объясняет.

Извинившись, выхожу на улицу, задираю голову, внимательно осматриваю окна над кафе. Заперты, что неудивительно. Видимо, тот, кто слушал радио, выключил его и ушел, закрыв окно. Логично? Более чем логично. Но неутешительно. «Оставайтесь с нами до первого воробья», а сами – хлоп! – и замолчали, эх. И кстати, ровно в тот момент, когда на мой стол сел воробей. Красивое совпадение. А все равно более чем досадное.

Но вместо того, чтобы подкрепить благоразумные размышления делом и ускорить шаг, я зачем-то перехожу на другую сторону проспекта. Потому что после всего, что рассказывали в дурацких новостях по невесть откуда звучавшему радио, спокойно пройти мимо гостиницы «Неринга» я не в силах. Понятно, что они там, в студии, просто развлекаются, вешают на слушательские уши свежую лапшу причудливой формы, и правильно делают, все бы так. Поэтому в индийский ресторан на Одминю или тем более к реке я сегодня не пойду, это мне не по дороге. А в гостиницу «Неринга» все-таки загляну. Чтобы не кусать потом ни в чем не повинные локти, им и так непросто со мной живется.

В холле гостиницы, чтобы избежать ненужных расспросов, достаю телефон и, выдержав паузу, громко говорю: «Я уже внизу, выходи, жду». Таким образом, девушке-администратору становится ясно, с какой стати я тут слоняюсь, и она, приветливо кивнув, снова зарывается в какие-то свои бумаги. А я могу осмотреться.

Зеркал тут, собственно, всего два. В том, что напротив лифтов, мое отражение выглядит точно так же, как в тысячах других зеркал, попадавшихся на моем жизненном пути. Если это и есть «блуждающее зеркало», непонятно, зачем его показывали на выставке в какой-то там галерее. Только потому, что оно может в любой момент удрать? Так за фокусами – в цирк.

Второе зеркало – небольшое, прямоугольное – висит у самого выхода, на стене, слева. Оно здесь совсем не к месту и высота выбрана неудачно – примерно в полутора метрах от пола. Человек среднего роста, вроде меня, может увидеть свое лицо, только пригнувшись. И я, конечно, наклоняюсь – глупо не осмотреть все, если уж я здесь.

И долго-долго рассматриваю отражение, пытаясь сообразить, что именно с ним не так. Затылок как затылок. Причем именно мой… Или все-таки нет? Поднимаю руку, чтобы почесать ухо, отражение повторяет мой жест. Теперь никаких сомнений. И в чем тогда фишка?.. Наконец вспоминаю, что обычно в нормальных зеркалах отражаются не затылки, а лица смотрящих. Господи, ну конечно. Все-таки моя рассеянность – это нечто. Когда-нибудь о ней сложат легенды, она того заслуживает.

И наконец до меня доходит – да это же Магритт. Сюжет самой знаменитой из его картин. Точно. Теперь понятно, почему выставка в галерее Люси, до которой мне так и не удалось дойти в пятницу, называлась «Старые знакомые»; кураторский замысел очевиден, и, черт побери, как же жаль, что совсем нет времени бегать по городу за этими дурацкими блуждающими зеркалами, потому что после столь впечатляющей цитаты из Магритта мне, конечно, очень хочется посмотреть все остальное.