— Теперь ты убедился? Кролики умеют быстро бегать, и кролики умеют хорошо прятаться.

Вечером того же дня, когда Эль-Ахрейра остался наедине с Проказником, его товарищ и слуга заметил:

— Не думаете ли вы, хозяин, что нам лучше оставить этих кроликов сейчас, пока они не попали в беду? Беда нагрянет, это уж точно. И произойдет это очень скоро, поверьте мне. Не хочу ввязываться в это дело. Меня это не касается, да и вас тоже.

— Возможно, ты прав, — ответил Эль-Ахрейра. — Но я еще не оставил надежды их вразумить. Если мне это не удастся, обещаю тебе: мы сразу же уйдем отсюда, и как можно скорей.

Не прошло и нескольких дней, как кролики, понятно, сами обнаружили огород. Туда можно было проникнуть тремя различными путями, с разных сторон живой изгороди — и очень скоро кролики прорыли тайные ходы, ведшие прямо к грядкам. Однажды вечером, когда солнце клонилось к закату, Эль-Ахрейра, строго-настрого запретивший Проказнику даже приближаться к посадкам, сам решил посмотреть, что творится на участке. Он увидел, что листья салата обгрызены, а от цветной капусты остались лишь обглоданные кочерыжки. Разор и запустение, которое он увидел, было явным следствием частых кроличьих визитов на огород. Как он и предполагал, большая часть овощей была не съедена, а попорчена. Обнаружив молодняк, поедавший морковку, Эль-Ахрейра попытался объяснить неопытным юнцам, какой опасности они себя подвергают, но они не желали его слушать.

— А что такого? — возмущался один из них. — Даже Чистотел здесь! А мне что, нельзя? Мы умеем быстро бегать и всегда сможем удрать, если здесь покажется Человек. Мы нашли такое замечательное место, а вы говорите, что нам надо отсюда уходить. Я никогда не думал, что вообще бывает такая вкусная флейра!

Ночью кролики спали на лужайке неподалеку от болота, прячась в высокой траве. Стояла прекрасная погода, ни намека на дожди. Никто и не думал рыть себе норы, кроме двух-трех крольчих, ожидавших появления потомства. Рыхлая земля вокруг кроличьих ходов и другие признаки, указывавшие на присутствие кроликов, Эль-Ахрейру весьма беспокоили. Кроличьи следы на берегу, у края болота, тоже были очень хорошо заметны. Эль-Ахрейра также заметил, что Лопух и Чистотел перестали водить дружбу с ним, и причина была ему совершенно ясна. И если он не говорил открыто о налетах на фермерское хозяйство, то в его манере появилась настороженность и сосредоточенность — результат поселившейся в его сердце тревоги. Эль-Ахрейра погрузился в тяжкие думы, тогда как все кролики, кроме Проказника, пребывали в прекрасном расположении духа, радуясь жизни.

Как-то раз, после полудня, когда Эль-Ахрейра лежал на солнышке, он заметил двух кроликов, целеустремленно направлявшихся куда-то. Но шли они не к огородам, а в прямо противоположном направлении. Озадаченный, Эль-Ахрейра решил последовать за ними. Приняв беспечный вид, Эль-Ахрейра зашагал по берегу. Он увидел, как кролики дошли до вишневого сада и нырнули под деревья. Подождав немного, Эль-Ахрейра тоже проник в сад, но другим путем. Вскоре он обнаружил, чем занимались его сородичи: они обдирали кору с молодых вишен. Два-три деревца были уже обглоданы до древесины. Но это было еще не все, что он увидел. В дальнем конце сада, беседуя друг с другом, прогуливались двое мужчин.

Эль-Ахрейра вернулся на луг, где стал расспрашивать каждого встречного и поперечного, не видели ли они Лопуха. Наконец он нашел предводителя кроликов: он сладко спал, как в гнездышко, зарывшись в густую траву. Разбудив Главного Кролика, Эль-Ахрейра рассказал ему, что видел.