— Моя берлога неподалеку отсюда, — недовольно проворчал Лендри. — Идите за мной.

И кролики, продираясь сквозь спутанные колючие ветви кустарника, росшего на подступах к чаще, потащились за барсуком. Они долго шли и наконец приблизились к неглубокому овражку, с одной стороны которого зияла огромная дыра. У входа валялись комья сухой земли, перепутанные с жухлой травой и листьями папоротника. Лендри спустился в нору, и кролики последовали за ним.

Место, куда их привел барсук, было унылым и даже жутковатым. От входа в разные стороны разветвлялись десятки длинных тоннелей, уходивших вглубь на многие мили. Это был настоящий лабиринт, по которому изнемогавшие от усталости кролики тащились так долго, что совсем выбились из сил. Они стали просить Лендри остановиться хоть на минутку, чтобы дать им передохнуть. Но Лендри, разозлившись от постоянных просьб еще больше, перестал отвечать и шел вперед без остановки, так что Эль-Ахрейра и Проказник вынуждены были поспевать за ним, чтобы не заблудиться в кромешной мгле.

Наконец они остановились в месте, которое на первый взгляд практически не отличалось от других подземных лазов. Приглядевшись, кролики заметили, что пол в тоннеле выстелен соломой и сухой травой. Эль-Ахрейре в нос сразу же ударил резкий запах: пахло барсуком. Лендри, расположившись на вонючей подстилке, подождал, пока кролики не подойдут к нему, и затем спросил:

— Ну и какая мне от вас будет польза? Что вы собираетесь делать?

— Мы можем обеспечивать вам пропитание, милорд, — сказал Эль-Ахрейра. — Скажите нам, что вы едите, и мы будем приносить вам пищу.

— Я ем все подряд. В основном я питаюсь червяками, жуками, гусеницами, личинками, слизняками и змеями, если только их удается найти.

— Мы принесем вам сколько угодно еды, милорд, если вы только покажете нам, как пройти через лес.

— Приступайте сейчас же.

Лендри снова вывел кроликов на опушку леса. И с этого момента у кроликов началась очень странная жизнь. В такую переделку они еще никогда не попадали. Каждую ночь они таскали Лендри еду: для того чтобы заготовить питание для барсука, кроликам приходилось то рыскать по лесу, то обшаривать поля, а иногда и залезать в окрестные огороды. Поиск продуктов был тяжелым и нудным делом, тем более что Лендри оказался прожорлив. Эль-Ахрейра и Проказник работали всю ночь напролет, до самого рассвета, а иногда и позже. Чего только кролики не натерпелись! Им приходилось копаться в сырой земле, где ползают черви, или собирать их на поверхности, где они кишмя кишели после дождя. Кролики приносили червяков своему хозяину во рту. Они таскали во рту даже слизняков, и змей, и прочих гадов, каких только удавалось найти. Хотя лето уже кончалось, но изредка кролики натыкались на фазаньи гнезда, и тогда Лендри со смаком чавкал свежими яйцами. Иногда им удавалось поймать мышь — ведь мыши обычно не боятся кроликов. Поначалу кроликам было противно таскать во рту червяков и слизняков, но постепенно они привыкли к своим обязанностям, и тошнота больше не подступала к горлу.

Переносить издевки и насмешки других зверей оказалось гораздо тяжелее, чем добывать пропитание для барсука. Вскоре Эль-Ахрейра и Проказник стали известными личностями в окрестных полях и рощах: своим униженным положением они вызывали только ненависть и презрение окружающих. Несколько ночей подряд за ними гонялась белка. Перепрыгивая с дерева на дерево, она дразнила кроликов, громко вереща:

— Рабы! Рабы! У барсука появились рабы! Давайте, работайте, не ленитесь! А то хозяин рассердится!

Как-то раз кролики наткнулись на тяжело раненную, умирающую крысу. Оскалившись, она сказала им перед смертью:

— Я буду рада завещать мое тело бездарным и трусливым кроликам.

Совы ухали, почувствовав их приближение, а мышки-полевки, попискивая из норок, бросали оскорбления им вслед.