|
На этот раз Сэм не стал спорить. Хаскинг, вероятно, уже знал по сообщениям Файбраса о взаимоотношениях между со консулами. Позже Сэм получил некоторое удовлетворение от замешательства Джона, когда его обругали в его же собственном доме. Во время обеда Хаскинг захватил инициативу и разразился длинной, полной сарказма речью о зле, которое белые причиняли неграм. Самое неприятное было в том, что все обвинения Хаскинга были обоснованы. Все, о чем он говорил, было правдой. Сэм вынужден был признать это. Черт побери, он видел рабство и знает, что это такое; он видел последствия Гражданской Войны; он был рожден и воспитан рабовладельческим строем. Причем все это было задолго до того, как родился сам Хаскинг. Черт возьми, это ведь он написал «Гекльберри Финна», «Болвана Вильсона» и «Янки при дворе короля Артура». Не было смысла даже пытаться говорить об этом Хаскингу. Властитель Соул сити не обращал на него никакого внимания. Его высокий голос не умолкал, факты вперемежку с непристойностями, преувеличения вперемежку с фактами, да плюс еще трагические истории о нищете, унижениях, телесных наказаниях, убийствах, голодных смертях и так далее. Сэм чувствовал себя виноватым и пристыженным, однако в то же самое время в нем копился гнев. Почему он нападает именно на него? – К чему все эти огульные обвинения? – Вы виноваты все! – кричал Хаскинг. – Каждый белый человек виновен! – До своей смерти я видел не более дюжины негров! – пожал плечами Джон. – Так какое же отношение я имею к вашим рассказам о несправедливости? – Если бы вы родились на 500 лет позже, то стали бы самым большим мерзавцем среди всех мерзавцев, угнетавших негров! – закричал Хаскинг. – Мне известно о вас абсолютно все, Ваше Величество! Сэм неожиданно вскочил и закричал: – Вы что, приехали сюда для того, чтобы рассказывать нам о том, что творилось на Земле? Мы и сами знаем это! Но это все в прошлом! Земли давно уже нет! Давайте исходить только из того, что происходит сейчас! – То, что происходит здесь, сейчас, это то же самое, что происходило на славной старой Земле! – сказал Хаскинг. – Ничего не изменилось! Нисколечко!!! Вот я смотрю вокруг себя и кого же я вижу руководителями этого государства? Двух расистов! Где же ваши чернокожие, позвольте вас спросить? Ведь они составляют почти одну десятую часть вашего населения, и поэтому в вашем Совете из десяти человек должен быть хотя бы один негр! А вижу ли я хоть одного? Всего лишь одного? – А Кабер? – воскликнул Сэм. – Ха ха! Временный член и только потому, что я потребовал от вас, чтобы ко мне был назначен посол негр! – Арабы составляют почти шестую часть вашего государства, – сказал в ответ Клеменс, – однако в вашем Совете нет ни одного араба! – Потому что они белые!!! И я избавлюсь от них! Поймите меня правильно! Есть очень много арабов – хороших, непредубежденных людей! Я встречал их, когда скитался по Северной Африке. Но здешние арабы – религиозные фанатики и постоянно мутят воду! Так пусть же уходят! Чего мы, негры, хотим – так это крепкого, негритянского государства, где все люди – братья! Где мы можем жить в мире и понимании! У нас будет свой собственный мир, а у вас белых – свой! Сегрегация с большой буквы "С"! Здесь, на этой планете, сегрегация с большой буквы возможна, ибо мы не зависим от белых ни в работе, ни в еде, ни в защите, ни в чем либо другом! Мы достигли этого! Все, что нам нужно сделать – это сказать, чтобы вы убирались ко всем чертям и держались подальше от нас, и мы добились этого! Файбрас сидел за столом, склонив голову, потупив взор и закрыв лицо бронзовыми руками. У Сэма возникло ощущение, что этот человек изо всех сил старается сдержать смех. Но смеется ли он в душе над Хаскингом или над теми, кого тот только что изобличал, Клеменс догадаться не мог. |
