— Нет лучше бердичевских... Местного швейного объединения, дешево и сердито.

По-видимому, Варвара сообразила, что зашла довольно далеко, и сказала примирительно:

— Давай лучше не будем... Так починишь машину?

Ивану и самому хотелось поехать куда-то — на Жуков остров или даже дальше, в Илютовский лес, а потом на дамбу, там, правда, стоит «кирпич», однако все ездят — справа Днепр, слева Козинка и луга, сотни гектаров лугов и дубовые рощи.

Еще можно и блесну побросать, смотришь, какой-то неопытный щуренок и вцепится...

Но сдаваться так просто не хотел — не позволяло самолюбие.

Видно, Варвара поняла Ивана, она всегда понимала мужа и умела взять верх — прижалась к прямой, напряженной спине Ивана, задышав ему в затылок, прошептала:

— Я могу сразу забрать Оленьку...

Почувствовала, как расслабилась его спина.

— А потом твоя мама глянет на спидометр — куда, спросит, ездили?

— Не бурчи.

Ивану уже и самому хотелось отправиться в гараж: он любил не так ездить, как возиться с машиной. Сам регулировал зазоры клапанов, зажигание, менял масло и фильтры, не говоря уже о мытье и полировке — белая «Волга» Марии Федотовны, казалось, никогда не была грязной, блестела даже в дождь и заводилась с пол-оборота.

— Хорошо, — согласился Иван вроде бы неохотно, — но надо еще переставить колеса, будь готова к часу дня.

Варвара захлопотала радостно.

— Как ты мил, Ваня. Так я сварю картошки, а ты по пути заскочи на базар, купи луку и огурцов, может, редьки, пообедаем уже на речке...

А Иван с облегчением думал, что проклятое напряжение, не отпускавшее его уже чуть ли не двое суток, спало, и он как-то сразу смягчился, пришел в себя.

Варвара о чем-то щебетала у него за спиной, но Иван не слушал. Пусть себе заливается, хорошая жена тем и хороша, что умеет одной ей известным способом повлиять на мужа, не переча ему.

Пусть щебечет, некоторых это раздражает, а ему нравится, лучше уж такое щебетанье, чем тещино гордое или снисходительное молчание.

И еще подумал: все же как хорошо без уважаемой и весьма умной Марии Федотовны. Черт с ними, машиной и квартирой, могли б они с Варварой и Оленькой жить в обычной малогабаритной двухкомнатной квартире — но отдельно!

Впрочем, не мог все же отделаться от мысли, что неплохо бы жить в этой большой, красиво обставленной квартире без Марии Федотовны. Он бы сколько угодно, балуясь с Оленькой, валялся на толстом китайском ковре и, не нуждаясь в разрешении тещи, ездил на Козинку.

Иван быстро собрался и отправился приводить машину в порядок. Варвара, довольная, что все обошлось и удалось малой кровью победить мужа, побежала в гастроном. Купила молока, хлеба и пирожных Олюсе, возвращалась домой возбужденная предчувствием приятной поездки на природу, но все же какой-то червячок шевелился внутри — чувствовала, хоть и не хотела себе признаться в этом, что бунт Ивана небезоснователен: в последнее время ее тоже стали тяготить властность и категоричность матери, но она с детства привыкла к ним и даже не представляла, как можно вслух, да еще при людях, возразить маме.

Затем подумала и сама ужаснулась этой мысли, что, может, им действительно лучше жить отдельно, правда, считали бы каждый рубль, а она не приучена к этому. Кроме того, пришлось бы разменять квартиру. Варвара испугалась: наверно, легче перенесла бы землетрясение или другое стихийное бедствие, чем разговор с матерью на эту тему.

Варвара поднялась в лифте на седьмой этаж и увидела, что в их дверь кто-то звонит. Высокий и еще молодой человек в рубашке с короткими рукавами, она никогда не видела его, значит, знакомый Ивана либо к маме.

Достав ключи, Варвара спросила, кто именно интересует незнакомца, и тот ответил: Варвара Владимировна Бляшаная — дочь Марии Федотовны Винницкой.