— Потому и нет законодательной базы, что в стране черт знает что творится. Где там твои хакерышмакеры? Сайты Пентагона пацаны взламывают, а мы у себя в городе навести порядок не можем?

— Да это и не питерские сайты, товарищ полковник! Московские!

— А компромат — питерский? Ловко! Может, мне тебя в столицу послать? Сам же говорил, нет разницы, откуда сайты крушить.

— Даете добро — сделаем, — мрачно буркнул Петренко. — Только бесполезное это занятие.

— Почему же? — ехидно осведомился Стыров.

— Да потому что новый хай поднимется, нас же и обвинят.

— А ты сделай так, чтоб не нас обвинили.

Дальше шли распечатки со скинхедовскими призывами «мочить чурок», подробные рассказы об акциях, хвастовство победами над инородцами. По количеству последний блок значительно превосходил предыдущие.

— Это что, все за последний месяц?

— Как с ума посходили, — пожал плечами Петренко.

— А потом мы все вместе удивляемся: чего это Запад нас и в хвост и в гриву?…

— Да это вообще, может, сетевые скины.

— Кто-кто? — насторожился Стыров. — Что за новая поросль у нас образовалась?

— Да я вам докладывал, когда дело Ропцева обсуждали, ну, того, который в синагоге погром учинил. Сетевики — это и не скины вовсе, а так, мечтатели. Сидят у компов и выдумывают себе всякие подвиги. Типа, крутые, типа, каждый день чурок мочат, а на самом деле инвалиды убогие. Как Ропцев. Ну, какой он скинхед? Полудебил, да еще слепой на один глаз.

— Ну да, — кивнул Стыров. — Мы на этих, как ты говоришь, сетевиков плюем с высокой колокольни. А они, нахваставшись в Интернете, выходят на улицы. Хорошо, если синагогу крушат, а если в Смольный прорвутся?

— Да кто их туда пустит? — вздохнул Петренко. — А хорошо было бы… а еще лучше — сразу в Госдуму или в Кремль!

— Размечтался! — осадил его начальник. — Иди работай. Нужна помощь москвичей — организуем. Но чтобы этого говна, — он брезгливо указал на разбросанные по столу листки, — я больше не видал!

Интернет был постоянной больной мозолью полковника, как, впрочем, и многих, вернее, подавляющего большинства его коллег. С одной стороны, конечно, он открывал потрясающие возможности, но с другой… Насколько было бы проще и спокойнее работать, если б не существовало этой Всемирной паутины!

Как там у коллеги Скалозуба? «Уж коли зло пресечь, собрать все книги бы да сжечь!» Эх, брат полковник, вздохнул Стыров, что бы ты интересно сказал по поводу Интернета?

Кстати, насчет Смольного и Госдумы мысль Петренко очень здрава. Очень. Кто знает, не придется ли воспользоваться?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В верхнюю часть окна, прозрачную, в отличие от всей остальной, матовой, видны корявая голая ветка какого-то дерева и кусок неба. Ветка — черная. Небо — серое. Сколько Ваня в окно ни смотрит, картинка не меняется. Будто на грязном, мятом клочке бумаги кто-то пробовал расписать засохшую пасту шариковой ручки, чиркал-чиркал, наконец добился, чтоб проявился цвет, и на радости размахнулся через весь лист вот этим рваным зигзагом.

Ваня ни о чем не думает. В голове такая же серая муть, как за далеким стеклом. Лишь иногда жестким болезненным росчерком эту муть вспарывает мысль о руке. И исчезает. Поэтому Ваня никак не может осмыслить: как это — у него нет руки? Он скашивает глаза на простыню, толсто перебинтованную культю под ней, тормозит взглядом на локте: вот он, топырится, как всегда, только почему-то ниже ничего нет.