Его преосвященство со своей вдохновенной речью объезжал строй от фланга к флангу, и даже конь архиепископа картинно гарцевал, горделиво вскидывая голову. Последние остатки тумана рассеялись, и хотя в воздухе еще царила прохлада, солнце уже дарило первое тепло и его лучи поблескивали на тысячах шотландских клинков. Из города прикатила пара легких повозок, и около дюжины женщин принялись раздавать вяленую селедку, хлеб и кожаные баклаги с элем.

Оруженосец лорда Аутуэйта принес пустой бочонок из-под селедки, чтобы его светлость мог сесть. Какой-то боец из числа стоявших неподалеку играл на тростниковой дудочке, и брат Михаил изрядно потешил лорда, спев старую деревенскую песенку про барсука и продавца индульгенций. Отсмеявшись, Аутуэйт кивком головы указал на разделявшее противников пространство, где съехались, приветствуя друг друга поклонами, два всадника, по одному от каждой армии.

— Экие мы нынче куртуазные, — проворчал он.

Английский герольд носил поверх лат пышный, расшитый символами его сана плащ, шотландцы же, за неимением настоящего герольда, послали на встречу священника.

Посланцы враждующих сторон немного поговорили и разъехались обратно. Англичанин, остановившись перед своими, развел руками, давая понять, что шотландцы упрямы.

— Они что, забрались так далеко на юг и не желают сражаться?! — возмутился приор.

— Шотландцы хотят, чтобы мы первые начали сражение, — рассудительно пояснил лорд Аутуэйт, — а мы хотим от них того же самого.

Герольды встретились, чтобы обсудить, как должна проходить битва, а поскольку каждая сторона недвусмысленно призвала противника напасть первым и получила столь же недвусмысленный отказ, шотландцы снова попытались спровоцировать англичан оскорблениями. Некоторые из врагов продвинулись на расстояние выстрела из лука и принялись кричать, что англичане — свиньи, а их матери — свиноматки, но когда какой-то лучник поднял оружие, чтобы ответить на оскорбление выстрелом, английский капитан крикнул, чтобы никто не смел тратить стрелы в обмен на слова.

— Трусы! — Какой-то шотландец решился подбежать поближе к английской армии. — Трусливые ублюдки! Ваши матери — шлюхи, которые выкормили вас козлиной мочой! Ваши жены — свиноматки! Шлюхи и свиноматки! Вы слышите меня? Вы ублюдки! Английские ублюдки! Дерьмо дьявола!

Сила его ненависти была такова, что шотландец просто зашелся от гнева. У этого типа была всклоченная борода, а одет он был в рваный килт и кольчугу, свисавшую спереди до колен, но сзади доходившую лишь до пояса, что дало ему возможность повернуться и показать англичанам голую задницу. Вообще-то враг надеялся, что они посчитают это оскорблением, но в ответ раздался лишь взрыв хохота.

— Рано или поздно им придется на нас напасть, — спокойно сказал лорд Аутуэйт. — В противном случае они будут вынуждены вернуться домой ни с чем, а я не могу представить себе такой поворот событий. Ну не стали бы шотландцы собирать этакую армию, не будь у них надежды хорошенько поживиться…

— Они разграбили Хексэм, — мрачно заметил приор.

— И не разжились ничем, кроме всякой дребедени, — отмахнулся его светлость. — Настоящие сокровища Хексэма давным-давно спрятаны в надежном месте. Правда, я слышал, будто город Калайл откупился, чтобы его оставили в покое, но достаточно ли этих денег, чтобы обогатить восемь, а то и девять тысяч человек?

Он покачал головой и, обращаясь к Томасу, добавил:

— Их солдаты, они ведь не то что наши, денег не получают. У короля Шотландии просто нет наличности, чтобы платить наемникам.