— О, Бельмондо!

Филипп Корбо энергично закивал; услышав знакомое слово…

В номер, озираясь, вошел молодой высокий, хорошо одетый негр.

— Здравствуйте, — сказал он по-французски. — Я Эрик Макомба. Мне передали, что у вас для меня посылка с родины.

— А, мсье Макомба, — Робер Тобагуа широко, радушно улыбнулся. — Да, да, мы вас ждали, проходите, пожалуйста.

Он пропустил посетителя в гостиную, вошел следом и встал у двери, закрыв собой выход.

— Здравствуйте, — повторил Эрик Макомба. Филипп Корбо, сидящий за столом, поднял голову и молча кивнул.

Крохотный транзисторный приемник, лежащий на подоконнике, запел голосом Африка Симона. Звук был сиплый, трескучий, но так было надо — в непритязательный корпус приемника был встроен новейший скремблер направленного действия, посылающий неслышный, но мощный поток «белого шума» на оба «жучка», обнаруженных в номере Жан-Пьером. Незачем было посвящать местных гэбистов в содержание предстоящей беседы.

— Мне сказали, у вас для меня посылка…

— Не спешите, мсье Макомба. Присаживайтесь.

Негр уселся в предложенное кресло и закинул ногу на ногу, ожидая продолжения.

Филипп Корбо листал какие-то бумаги, казалось, не обращая на него никакого внимания.

Макомба заерзал в кресле.

— Простите, мсье, но моя посылка…

— А ситуация-то непростая, — словно не слыша его, проговорил Корбо. — Похоже, паренек влип по полной программе.

— Похоже на то, — подтвердил Тобагуа.

— Эй, господа, в чем дело?..

— По уши в дерьме.

— Иначе не скажешь.

— Да что такое, я не понимаю, вы о ком?

Корбо тяжко вздохнул и перевел взгляд на Макомбу.

— Мы про тебя, Эрик… Да, кстати, я не представился, инспектор Ожеро, парижское отделение Интерпола. А это мой коллега инспектор Саркисян.

— К вашим услугам, — вставил Робер, не отходя от двери.

— Какой еще к черту Интерпол?! Где моя посылка?

— Посылку тебе в каталажке выдадут. Если вести себя хорошо будешь. — Саркисян-Тобагуа хмыкнул.

— Что это значит? Кто вы такие? Я требую представителя моего посольства!

— Будет тебе представитель. И адвокат будет, — пообещал «Ожеро».

— Вы не имеете права!

— Имеем. Вот у нас официальное заявление родственников Элизабет Дальбер, послужившее основанием для возбуждения дела.

— Не знаю я никакой Элизабет Дальбер! — возмущенно взвизгнул Эрик, но оба «интерполовца» заметили, как он мелко дернулся при упоминании фамилии Лиз, и переглянулись со значением.

— Не знаете, а между тем вот уже полгода получаете всю ее корреспонденцию, включая денежные переводы и ценные посылки. На корешках квитанций ваша подпись и ваши паспортные данные. Служащие Главпочтамта довольно точно вас описали и, думаю, без проблем опознают в вас человека, который, используя фальшивую доверенность…

— Доверенность настоящая! — выкрикнул Эрик.

— И кто, простите, вам ее выписал? Мадемуазель Дальбер, которую вы не знаете? Согласитесь, это несколько странно.

Макомба понял, что заврался, и угрюмо замолчал.

— Ах, память отказала? Ничего, сейчас освежим. — Однофамилец наполеоновского маршала проворно обошел стол и поднес к самому лицу Эрика ксерокопию газетной статьи из «Пари-Суар».