— Вы? — удивился настоящий гад.

Колпак, халат, да и вся больничная обстановка в целом меняют лица, делают их неузнаваемыми.

— Я, я, — ответил Исаев и пустил в ход полузабытые боксерские навыки.

Мечта сбылась, да так, что лучше не бывает. Резкий хук в зубы (гад стоял спиной к стене, так что затылком о бетон приложился знатно), прямой в солнечное сплетение, снизу коленом еще раз в зубы и сверху по шее рубануть-припечатать. На все про все — секунд пять. Тело с удовольствием вспомнило давнишние навыки и желало продолжения разминки.

Пинать поверженную тушу ногами Исаев не стал. Не хотел опускаться до уровня своего оппонента. На всякий случай предупредил:

— Будешь возникать, я найду двадцать свидетелей того, как ты на меня нападал, а я защищался. И не наезжай больше на людей.

«Наезжай» имело двойной смысл — прямой и переносный.

Оппонент начал медленно подниматься на ноги. Исаев развернулся и неторопливо (догоняй, если хочешь) пошел в раздевалку. Оглядываться не стал — во-первых, это могло испортить впечатление, а во-вторых, топота за спиной слышно не было.

Гад все-таки «возник». В суд, за отсутствием свидетелей, не подал, а жалобу на имя главного врача написал. Пожаловался на грубость доктора Исаева, умолчав о побоях. Видимо, решил, что побои ущемляют его несуществующее достоинство. Исаев, в свою очередь, написал объяснительную в лучших традициях отечественной «несознанки», отрицая как грубость (это было правдой, ведь он не грубил, а воспитывал), так и сам факт общения с гадом (отрицать — так до конца). Главный врач поручил Инессе Карповне «разобраться и доложить».

Для таких сложных случаев у Инессы Карповны была своя система, заимствованная из детективов. Она пригласила к себе Исаева, имитируя работу с документами, помурыжила его минут пять в своем кабинете, чтобы «выбить из колеи», и в лоб выдала:

— Я все знаю! Есть свидетели того, как вы грубили родственнику, но мне чисто по-человечески хочется услышать всю правду от вас.

Смотрела она при этом в глаза Исаеву — не забегают ли?

— Инесса Карповна, направьте ваших свидетелей к психиатру, — не моргнув глазом, не шевельнув бровью, не краснея, не бледнея и не отводя взора в сторону, посоветовал Исаев. — У них галлюцинации. А я при всем своем желании ничего больше вам сказать не смогу, потому что ничего не было. Жалобщику этому тоже, конечно, неплохо было бы показаться психиатру.

— А если я проведу очную ставку? — тон Инессы Карповны из требовательного стал угрожающим.

— Да хоть десять, — улыбнулся Исаев. — Итог будет тот же самый…

После того как Исаев ушел, Инесса Карповна «вышла к народу», то есть перешла из кабинета в офис, чтобы поделиться с подчиненными опытом.

— Глаза — вот ваш ориентир, — возвестила она, не вдаваясь в прелюдии. — Глаза — зеркало души. Не столько слушайте, что вам говорят, сколько следите за глазами собеседника, и вас невозможно будет обмануть!

«Лечебное» голодание

Если Инесса Карповна приглашает к себе в кабинет, то не для того, чтобы рассказать анекдот или показать фотографии. Значит, случилось что-то серьезное.

Никакой вины Женя за собой не знала, но все равно немного волновалась. Самую чуточку.

— Евгения Александровна, — Инесса Карповна даже с глазу на глаз не нарушала делового этикета и не обращалась к Жене по имени. — Я хочу дать вам первое самостоятельное поручение…

Ура! Наконец-то! Волнение сменилось радостью, а радость снова волнением. Только другого характера — теперь Женя волновалась, что не справится с поручением.