|
Все же понимали, что такая талантливая ученица лишь украсит наше училище, что она, если с ней позаниматься, если ей уделить время и потратить на нее средства, станет настоящей звездой. Поверьте, мне было очень трудно первое время, поскольку я должен был чувствовать меру собственной опеки над ней. Вокруг нас — люди, много людей, у которых есть глаза и уши и которые должны были увидеть в нас, в наших занятиях лишь желание заниматься и идти к четко поставленной цели — конкурсу молодых пианистов. Но я влюбился в нее. Вот уж не знал, что эта болезнь коснется меня. Вы не подумайте, я не какой-то там зажатый и зацикленный лишь на одной музыке неудавшийся пианист. Я вполне нормальный, здоровый мужчина, и у меня были связи. Преимущественно это были наши же педагоги, и незамужние, и замужние, это уже неважно. Но такого трепета, такого сильного желания я никогда прежде не испытывал. Я влюблен, что называется, насмерть. Я и часа не могу прожить, чтобы не увидеть ее или не услышать. Наши с ней занятия — это смысл моей жизни. И я готов был бы даже жениться на ней, и Клара, может быть, догадывается, она же и помогала мне привезти ее сюда, устроить и все такое. Но я не рассказал ей, что произошло со мной вчера вечером, когда Таня приехала ко мне, когда мы сначала занимались, а потом я угостил ее вином, конфетами… Да, я рассказал ей о своих чувствах, но она мне не успела ничего ответить. Все произошло так быстро и нелепо, мне до сих пор стыдно вспоминать. Я набросился на нее… Я превратился в зверя. Все мои чувства, вся страсть, которую прежде можно было обнаружить лишь во время моей игры на рояле, как оказалось, жили во мне в каком-то другом качестве. Вы можете подумать, что я не в себе, что несу какую-то чушь, но это чистая правда! Я и сам до сих пор не могу понять, как это во мне, во взрослом мужчине, вполне себе воспитанном и сдержанном, могут сочетаться высокие романтические чувства к Тане с животным инстинктом. Ведь она совершенно не похожа на тех женщин, с которыми мне прежде приходилось иметь дело. Женщина — существо вполне себе реальное и всегда знает, чего хочет. Женщина, являясь ко мне на свидание в новом платье и прозрачных чулках, знает, что ее ждет, она хочет этого, и там все просто и легко, особенно когда мы оба понимаем, что это лишь связь, а не роман, что встречи, как бы это выразиться… без обязательств, что ли. Таня же была моим божеством, девочкой-гением, ангелом. И хотя она весьма привлекательна внешне, у нее чудесные глаза, точеная фигурка и все такое, я не мог даже позволить себе посмотреть на нее глазами мужчины. Вернее, мне так казалось. Получается, что я все эти три года, что опекаю ее, вижу в ней прежде всего женщину.
— Игорь, как отреагировала Таня на то, что произошло между вами? — Да не знаю… Она уснула. Она пробыла у меня до утра. А утром молча встала, приняла душ, оделась и ушла, даже не выпив кофе. А я просто не знал, как мне себя с ней вести. Я был ее первым мужчиной. Я, можно сказать, нарушил все законы и правила, воспользовался ее доверием, заманил к себе на квартиру, напоил вином и изнасиловал. — А она не хотела этого? Вы точно это знаете? — Да как же она могла этого хотеть, когда у нее это было впервые? Она плакала, понимаете? Она же совсем девочка. Она вся в музыке. И вдруг этот грубый мужчина, срывающий с нее одежду… — С чего вы взяли, что она хочет вас посадить? Вы причинили ей увечье? Были грубы с ней? Она что-то сказала вам перед тем, как уйти? — Нет, не сказала. Но у нее был такой несчастный вид. Думаю, ей нездоровилось, кроме того, она была явно потрясена! И я не остановил ее, ничего не сказал! Я вконец растерялся! Она ушла, я проводил ее, помог ей надеть шубу, поцеловал ее в щечку на прощанье, сказал, что встретимся в училище. И все. Больше я ее не видел. Мне надо было в училище, у меня там были занятия, и потом, примерно в четыре часа я освободился и поехал к ней. |
