|
В целом заурядное лицо, необычность которому придавал длинный старый шрам от сабельного удара: он тянулся от лба до подбородка, и, судя по всему, левый глаз Базза сохранил чудом. Шрам капитан приобрел во время штурма Бреннана: в свое время Дорофеев считался одним из самых дерзких пиратов Герметикона, и так достойно сражался против посланной на усмирение пиратской планеты армады, что изумленный Помпилио спас его от виселицы и сделал своим капитаном.
– Я собираюсь посетить эллинг в ближайшее время. – Очень хорошо, мессер. – Возможно, сегодня. – Мы будем ждать, мессер. Во время событий на Фархе «Пытливый амуш» вел бой против вооруженного пушками импакто, победил, но получил тяжелейшие повреждения и едва не погиб. Помпилио приезжал в эллинг не каждый день, и потому на утренних совещаниях говорил о своем визите, как о возможном, а не обязательном. – Как вы находите качество выполняемых работ, Базза? – На высочайшем уровне, мессер, – спокойно ответил Дорофеев. – Хорошо… – Позволите вопрос, мессер? – Разумеется. – Может, вы не будете спешить с расследованием до окончания ремонта? – Увы, это невозможно. – Но… – Базза, я знаю, вы не хотите отпускать меня в путешествие, но волноваться не следует: все под контролем. – В прошлый раз вы говорили точно так же, – заметил капитан, намекая на предпринятое дер Даген Туром путешествие на Фарху, которое едва не закончилось его гибелью. Несколько раз чуть не закончилось гибелью, потому что началось путешествие с того, что Помпилио хотели повесить… – Тем не менее, Базза, в прошлый раз все закончилось благополучно, – с нажимом произнес дер Даген Тур. – Да, мессер. – А еще, в результате тех событий, я обрел семейное счастье… – Чему я несказанно рад, мессер. – Я, в целом, тоже, – не стал скрывать Помпилио. – Однако в последнее время явственно ощущаю позыв к глубоким философским размышлениям. – Это нормально, мессер, если мне будет позволено высказаться, – неожиданно произнес Валентин. – Теодор, откуда тебе знать? – вздохнул дер Даген Тур, отдавая слуге чашку с недопитым кофе. – Если верить наблюдениям, которые я веду на протяжении многих лет, все мужчины, обретшие семейное счастье, постепенно становятся философами. – Абсолютно все? – недоверчиво прищурился Помпилио, который внезапно не захотел быть «одним из всех». – Ты уверен? – Те, чей интеллектуальный уровень это дозволяет, – поразмыслив, уточнил Валентин. – Вот здесь ты прав, Теодор: далеко не всякий мужчина сумеет выразить переживаемые чувства в форме изящного философского эссе. – Да, мессер. – Я – могу. – Безусловно, мессер. – Правда, я еще ничего не написал, но, возможно, вскоре возьмусь за перо. – Это будет удивительный опыт, мессер. – Базза! – С полным сочувствием, мессер, – ляпнул задумавшийся капитан. – Что вы сказали? – Прошу прощения, – опомнился Дорофеев. – Как вам будет угодно, мессер. – М-да… – Помпилио потер подбородок, затем перевел внимательный взгляд на невозмутимого Валентина, выискивая на лице слуги признаки улыбки, не нашел и вновь обратился к капитану: – Базза, вы знали, что так будет? – Ни в коем случае, мессер, ведь у меня нет подобного опыта. |
