Пан Зимовицкий, выглянув из кабины, что-то сказал по-польски, и Лавров понял его слова как: «Ничего себе, новости! Что это за нахалы? Откуда они взялись?» Поскольку парни даже не обратили внимания на то, какие создали неудобства немалому числу людей и, громко гогоча, направились к кафе, хозяин «Форда», выйдя из машины, не очень громко, но достаточно внятно окликнул их вначале по-польски, а затем, догадавшись, что это не поляки, по-английски:

– Господа! Молодые люди! Будьте добры, соблаговолите убрать вашу машину – она закрывает мне выезд.

Андрей, чувствуя внутреннее раздражение из-за того, что фактически скован сейчас по рукам и ногам и поэтому не может выйти и разобраться с этими зажравшимися юнцами, сидел как на иголках.

«Черт бы их подрал, этих ушлепков безмозглых! Мне еще тут не хватало засветиться! Тогда уж точно провал гарантирован…»

Услышав голос пожилого мужчины, который чего-то от них требовал, трио «мажоров» остановилось и, быстро переговорив меж собой, с угрожающим видом направилось к пану Зимовицкому. Тот огляделся по сторонам и, не заметив поблизости полицейского, растерянно попятился назад.

– Тебе чего, старый «пшичек»? – презрительно скривившись, спросил волосатый. – Шнобель набок своротить? Или глаз на жопу натянуть?

– Он сейчас для нас краковяк станцует под лезгинку! – гоготнул один из брюнетов.

– Точно! – обрадовался третий. – Эй ты, чмошник, плясать умеешь?

Пан Зимовицкий плохо понимал сказанное парнями, но уже успел уяснить главное – эти трое отморозков, приехавшие из России, люди крайне аморальные, презирающие закон и порядок, они намереваются предпринять в отношении него – пожилого, уважаемого всеми человека – нечто гнусное и унизительное.

Когда Лавров увидел, что «мажоры» приближаются к его новому знакомому, он понял, что ситуация принимает скверный оборот и ему хочешь не хочешь вмешаться все-таки придется. Выйдя из машины, Андрей решительным шагом направился к ним и, заступив подонкам дорогу, вполголоса, но крайне жестко отчеканил по-русски:

– Валите отсюда, пока не поздно. Поняли? В вашем распоряжении – одна минута. Отсчет времени пошел!

– А сам ты не пошел бы на…? – презрительно скривившись, чванливо обронил волосатый.

Однако тут же, выпучив глаза и обхватив руками живот, издал мучительный стон, получив стремительный удар точно под реберную дугу, в один из нервных узлов, очень чувствительных к внешнему воздействию. Разразившиеся хохотом по поводу того, куда именно их приятель послал неизвестного, брюнеты разом смолкли и, играя натренированными мышцами, ринулись на чужака, посмевшего оказать им сопротивление. Но их атака захлебнулась, едва начавшись. Столь же неуловимым, как бы касательным движением тот одним лишь махом левой руки едва не переломил шейные позвонки нападавшему слева. Тот, что был справа, наткнувшись на твердый угол согнутого среднего пальца, выпирающего из кулака, почувствовал мгновенно охватившую его слабость, сопровождаемую крайне неприятной, тягучей болью в сердце.

– Минута заканчивается, – невозмутимо напомнил Лавров. – Если сейчас же отсюда не смоетесь, вам не поможет и реанимация.

Кособоко согнувшись, охая и спотыкаясь, еще мгновение назад самоуверенные и наглые «мажоры» поспешили к своему авто. Уже успевший несколько прийти в себя волосатый спешно запустил двигатель, и «Порше», виляя, помчался прочь, по пути едва не врезавшись в фонарный столб. Появившийся в этот момент полицейский некоторое время наблюдал за зигзагами, которые выписывал лимузин, после чего схватился за рацию и торопливо заговорил в микрофон.

Возмущенно бросив что-то по-польски, пан Зимовицкий направился к нему, но почему-то передумал и, махнув рукой и круто развернувшись, пошел к своей машине.