«Пятиэтажка без лифта, — подумал он. — Семьдесят девятая квартира на пятом этаже, в пятиэтажках по двадцать квартир в подъезде. Да, последний вызов мог бы быть и покомфортабельнее».

Часы показывали семь часов четыре минуты. Утро — пора надежд. Еще минуту назад, возвращаясь на подстанцию из сто тридцать шестой больницы, каждый из бригады втайне надеялся на то, что сутки закончатся спокойным неспешным чаепитием на подстанции.

— Отравление консервами — это по меньшей мере два часа переработки, — расстроился Петрович.

«Дембельский аккорд», — улыбнулся про себя Данилов.

По лестнице Данилов с Верой поднимались медленно — сказывалась усталость. На пятом этаже их ждала гостеприимно распахнутая дверь, повисшая на одной петле. Клочья обшарпанного дерматина, изогнутые провода вместо кнопки звонка, скособоченная ручка.

— Алкаши! — диагностировала Вера.

— Люди, — поправил ее Данилов. — Страдающие хроническим алкоголизмом.

Отринув правила вежливости, они вошли без стука. Обстановка в прихожей полностью соответствовала их ожиданиям, являя собой яркий пример разрухи и запущения. Внимание Данилова обратил на себя остов настенного светильника, с которого свисал идеально обглоданный рыбий скелет.

— Сюрреализм, — высказался он и позвал: — Эй, хозяева, «скорую» вызывали?

Гробовая тишина.

— Пойдем вперед или… — напряглась Вера.

— Что «или»?

— Или подождем милицию?

— Я тебя умоляю!

Данилов прошел вперед по коридору, заглянул на кухню, осмотрел санузел…

— Здесь он! — позвала из комнаты Вера.

В нос Данилову ударил крепкий запах перегара. Пациент, одетый в серую от грязи футболку и черные семейные трусы, лежал лицом вниз на грязном матрасе, брошенном прямо на пол.

— Хрипит, — Вера поискала глазами, куда бы пристроить ящик, и, не найдя ничего подходящего (всю обстановку комнаты составляли дюжина пустых водочных бутылок и матрас), продолжала держать его в руках.

— Храпит! — вслушавшись в рулады, выводимые пациентом, уточнил Данилов.

Он присел на корточки возле спящего и потеребил его за плечо:

— Вставай, лежебока! Вставай, врачи к тебе приехали!

— И ни одной консервной банки вокруг! — сказала Вера. — Откуда взялся повод?

— И кто нас вызвал? — вслух подумал Данилов. — Просыпайся!

— Э-э-а! — сначала дернулись тощие волосатые ноги мужчины, оплетенные сетью синих узловатых вен, затем приподнялась нечесаная голова. — Уже утро?

— Утро, утро! — подтвердил Данилов, поднимаясь.

— Оп! — с неожиданной легкостью мужчина вскочил на четвереньки, совершенно по-собачьи встряхнулся, а затем уселся на своем ложе, скрестив ноги, и посмотрел на Данилова светло-голубыми глазами. — Спасибо вам, доктор.

Рука, похожая на клешню краба, потянулась к Данилову для рукопожатия. Данилов прочитал на пальцах вытатуированное зелеными буквами имя «Миша».

— На что вы жалуетесь? — Данилов предпочел сделать вид, что он не заметил протянутую руку.

— На жизнь! — бодро заявил Миша, убирая руку. — Жизнь — дерьмо!

— А консервами кто отравился?

— Ну уж не я — эт точно! — заверил Миша. — Я консервы вообще не жру — гадость! Предпочитаю экологически чистую натуральную пищу.