Трель наладонника возвестила о вызове.

— Формовский проезд, одиннадцать дробь пять, третий подъезд, — сказал Данилов Петровичу, ознакомившись с информацией на экране коммуникатора.

Затем он повернулся к Эдику и спросил:

— Тебе, случайно, вещая Кассандра не родственница?

— Нет, — ответил слегка обалдевший от неожиданности Эдик.

— Псих или отек? — спросила сообразительная Вера.

— Некупируемый отек легких, Язов на себя вызывает. Светомузыку, Петрович, можно не выключать, поедем в темпе…

Пути господни неисповедимы. Выезжая на повод «посинел, задыхается», можно обнаружить на вызове бодрого старичка, которому так приспичило узнать свое артериальное давление, что пришлось вызывать «скорую». И точно так же, повод «подъем АД (артериального давления)» может обернуться отеком легких, с которым не всякий фельдшер и далеко не всегда может справиться в одиночку. А так, подъем давления — типичный «фельдшерский» повод. Приехал, «уколол магнолию внутрипопочно», иначе говоря — ввел внутримышечно сульфат магнезии, напомнил о необходимости своевременного приема таблеток и уехал с чистой совестью.

По самым оптимистичным предположениям, до Формовского было не меньше десяти минут езды.

— Эдуард, а почему ты пришел на «скорую»? — обернулся в салон Данилов. — Чему ты улыбаешься?

— Есть такой фильм «Всадник по имени „Смерть“», — пояснил Эдик. — Там герои постоянно спрашивают друг дружку: «Почему вы пошли в террор»?

— И все же?

— Трудно сказать… — замялся Старчинский. — Работа живая, результат видишь сразу, это приятно… Писанины мало…

— Зато носилки таскать приходится, — добавил Данилов.

— Это проще, да и разминка всегда нужна. И — работа суточная, свободного времени много. Сутки отработал — трое дома.

— Так не получится, — поправила Вера. — Тем, кто работает на ставку, непременно ставят в месяц несколько полусуточных дежурств — «восемь — двадцать два» или «девять — двадцать три». Владимир Александрович, помните Таню Пангину?

— Такую не забудешь, — ответил за Данилова Петрович. — Ходячий тормоз, а не фельдшер.

— Что за Таня? — заинтересовался Эдик.

— Была у нас такая сотрудница, — начала Вера. — Фельдшер. Тупила по-черному, где только можно. Врачи от нее просто вешались — дозировки путала, повязки накладывать не умела, к аппаратуре подойти боялась… Прозвище у нее было — «Ходячий тормоз». Так вот, она опоздала на свое первое дежурство. Помню, входит она в фельдшерскую к самому концу «пятиминутки» и на удивленный взгляд заведующего отвечает: «Разве я опоздала? Сейчас восемь двадцать, еще две минуты до начала смены». Не просекла, что «восемь — двадцать два» означает начало и конец смены.

— А помнишь, как она у Федулаева спросила, глядя на рану: «Это мышцы или мясо»?

— Ничего себе! — помотал лохматой башкой Эдик. — Как же ее на «скорую» взяли?

— Чем-то приглянулась Сыроежкину, — фыркнула Вера, отрицательно относящаяся к любому начальству за исключением Данилова. — Он любит таких — послушных, приторно вежливых и соглашающихся с каждым его словом.

— А мы с ним друг другу не понравились, — сказал Эдик.